Привала не будет - страница 5

Пришло время отдыха. Козюлин лег на лежанку, застланную сеном. Ночь перед боем показалась очень короткой. Проснулся от грохота артиллерии. Вышел из землянки.

Над степью пылала заря, и в лучах восходящего солнца снег казался багровым. Было морозно, студеный ветер жег лицо. В прибрежном кустарнике, где располагались батальоны, бойцы топтались на снегу, пытаясь согреться. Кирилл Иванович пошел в район исходных позиций.

По дороге он встретил Алексея Панина, командира роты автоматчиков. От всей фигуры кряжистого, плотно скроенного офицера веяло здоровьем и силой. Он лихо приложил руку к меховой шапке, из-под которой выбивались пряди русых волос, и, отдав честь, задержал на нем прямой, задорный взгляд.

«Бравый! — подумал Козюлин. — Гвардейский офицер перед битвой! В натуре!» — И проговорил вслух:

— Значит, скоро двинем?

— Пора бы. Руки чешутся, — ответил Панин.

— Осмотрительней будь, — сказал Козюлин. — Дерзость, она хороша, когда основана на трезвом расчете.

Командир обходил ряды солдат. У всех было приподнятое настроение — все ждали боя. Майор угощал бойцов махоркой, запросто разговаривал то с тем, то с другим. Вот он подошел к черноусому гвардейцу, у которого была забинтована голова, и сочувственно спросил:

— А вы, дорогой мой, кажется, нездоровы?

— Рана еще не поджила, — с досадой в голосе ответил боец Халиков. — Будь она неладна…

— Может быть, в санчасть пойдете? А?

— Неудобно, товарищ майор. Все вперед, а я, значит, назад? Теперь так не делается, — ответил Халиков.

Гром артиллерии усиливался. Теперь уже били не только пушки, но и тяжелые гаубицы, по глухим выстрелам которых нетрудно было определить, что они находятся километрах в десяти. Скоро должны были последовать залпы гвардейских минометов, или, как говорили солдаты, «заиграют катюши».

Больше часа ревели орудия. То с оглушительным воем, то с тонким певучим посвистом летели над головами снаряды разных калибров. Подобно молоту по наковальне, долбили они вражескую оборону, выворачивая все кверху дном. Снег потемнел, будто обугленный.

Красные ракеты, взметнувшиеся над позициями, возвестили начало штурма. По всей линии исходного рубежа поднялись стрелки. Они шли, прижимаясь к разрывам своих снарядов. Неудержимо шли, споро.

Майор Козюлин хорошо изучил повадки врага. Он знал, что, когда идет наша артподготовка, фашисты по траншеям и ходам сообщения отходят в глубь обороны, а как только страшный смерч огня прекращается, они спешно занимают прежние позиции. Поэтому командир полка решил, что если гвардейцы будут двигаться вслед за разрывами своих снарядов, то они смогут ворваться в окопы и траншеи прежде, чем туда успеют вернуться немецкие солдаты.

Пехотинцы скоро достигли вражеских позиций. И когда ворвались на передний край, увидели здесь развороченные блиндажи, заваленные траншеи и окопы. На ветвях кустарника висели обрывки зеленых немецких мундиров, тлели раскиданные от блиндажей и землянок доски, бревна, брезентовые пологи.

Произошло то, что и предвидел командир: уцелевшие немцы хлынули обратно, на старые позиции, но здесь уже хозяйничали гвардейцы, встретив их огнем в упор.

— Всыпать им, всыпать! — кричал по телефону Козюлин.

Фашисты выскакивали из земляных щелей и тут же падали, сраженные. Войдя в азарт боя, гвардейцы кинулись в штыки и в скоротечной рукопашной схватке доконали врага.

— Здорово мы их умыли! — оживленно шутили бойцы, осматривая поле боя, устланное трупами фашистов.

Был уже полдень, когда гвардейцы двинулись дальше. Под ногами весело похрустывал снег. Бойцы шли размашистым шагом. У некоторых на груди висели немецкие автоматы — трофеи первого боя.

С добрый десяток километров подразделения шли спокойно, не встретив ни малейшего сопротивления.

Но вот связной привез командиру полка донесение. По размашистому бойкому почерку Козюлин сразу догадался, что донесение написано рукою лейтенанта Птицына, который со своими разведчиками еще ночью был послан во вражеский тыл.

«…Из хутора Верхне-Фомихинский по направлению балки Круглая движется до полка пехоты противника.

Продолжаю наблюдение», — прочитал Козюлин и задумался.