Привет эпохе - страница 17

Закончилась война. За ребятишками стали приезжать родители, родственники. Она не знала, радоваться ей этому, или огорчаться. Ну, конечно же, она счастлива была за тех, у кого нашлись мать, отец. Но на следующий день после этих посещений, остальные ходили заплаканными, с надеждой заглядывали ей в глаза и спрашивали? «А за мной когда мама приедет?» Ну как было объяснять ей семилетнему Сереже, что отец его погиб на фронте, а мама – под бомбежкой еще тогда, когда они, эвакуированные, пробирались в Узбекистан.

Небольшая андижанская квартирка Галины Петровны сплошь завешана фотографиями. Дети и вполне уже взрослые люди – бывшие воспитанники детдома смотрят на нее с фотографий круглосуточно.

– А ваши здесь есть? – задал Галине Петровне не совсем тактичный вопрос.

Она не обиделась:

– А здесь все мои. Своей-то семьи я так и не создала, – сказала без всякой горечи. – Молодая была, вообще жила практически в детском доме… Да и о чем жалеть, когда у меня такое счастье есть.

Как бы в подтверждение своих слов, достала целые кипы писем со штемпелями, наверное, всех городов Союза. Большинство из писем начинались одинаково: «Здравствуй, мама».

О Галине Петровне Голдаевич, ее воспитанниках написал я материал. Сдал его в секретариат, а когда через несколько дней развернул газету, увидел свой очерк безжалостно сокращенным. Секретарь редакции что-то лепетал по поводу срочных правительственных документов, что пришлось, мол, по живому «резать».

– Так какого лешего ты этот материал не перенес в другой номер? – рявкнул я на секретаря и хлопнул дверью.

Вечером ко мне заглянул собственный корреспондент газеты главной партийной газеты Узбекистана «Правды Востока» по Андижанской области Иван Новоженин. Для нас, областных газетчиков , был он представителем высшей журналистской элиты. Однако, хотя цену себе Иван знал, носа перед нами не задирал, к тому же и мы снабжали его порой информацией, за которой ой как побегать бы надо было. Заглянул он ко мне по-соседски, жил в доме поблизости, просто поболтать.

– Чего не духе-то? – поинтересовался коллега.

– Материал зарезали.

– Эка беда. Другой напишешь. Нашел на что обижаться.

– Да не за себя, Ваня, обидно. Дивную тетку встретил, всю войну в детдоме проработала, ее чуть не пятьсот человек с тех пор своей мамой называют, а тут…

– Оригинал сохранился? – деловито поинтересовался Иван. – Меня как раз эта тема интересует.

Новоженин забрал очерк, а через три дня развернул передо мной утром газету «Правда Востока». Половину одной из страниц занимал материал «Сердце матери» о Галине Петровне Голдаевич. Под очерком стояла моя фамилия, и не изменено в нем не было ни слова.

– К семи вечера сможешь ко мне домой подъехать? – спросил собкор.

– Думаю, смогу, а в чем дело-то?

– Приезжай, узнаешь, – туманно ответил Иван. – Только смотр, не опаздывай, где-то без десяти семь, договорились?

Заинтригованный, приехал в назначенное время к Новоженину.

– С тобой хочет поговорить главный редактор «Правды востока» Николай Федорович Тимофеев. Ровно всем часов он ждет телефонного звонка.

– О чем поговорить?

– Ну, об этом мне шеф не доложил. Ты уж извини. Ладно, пора. Запомни, его зовут Николай Федорович.

Новоженин по обкомовской прямой линии мгновенно соединился с ташкентской редакцией: «Николай Федорович, добрый вечер. Передаю трубку Якубову.

– Здравствуйте, Николай Федорович, – пролепетал я.

– Здравствуйте, – услышал густой голос. – Поздравляю вас с хорошим материалом. Он отмечен у нас как лучшая статья номера и выдвинут на квартальную премию.

– Спасибо.

– Я слышал от Ивана Петровича, что вы сами родом из Ташкента. Хотели бы вернуться?

– Да как-то не думал об этом в последнее время.

– А вы подумайте. Работать в «Правде Востока» – высокая честь для любого журналиста. Так что скажете?

Мои бессвязные «да я, да мне, спасибо, не ожидал», Тимофеев прервал деловито:

– Ну, вот и договорились. В субботу прилетайте в Ташкент, в шестнадцать часов прошу ко мне. Познакомимся и все конкретно обсудим. Если захватите несколько вырезок со своими статьями, это будет совсем не лишне.

В субботу, точно в назначенное время я зашел в кабинет главного редактора «Правды Востока». Волновался так, что почти не помню нашего разговора. Помню только, что Тимофеев удивился, увидев, что я заявился к нему с большим дорожным портфелем. «Вы что, с вещами прямо с аэропорта?», поинтересовался он.