Привилегия - страница 60
В воздухе витал запах специй. Лючия ни за что не стала бы есть спагетти, не добавив все секретные специи, которые ее бабушка использовала, делая фрикадельки и соус чем-то большим, чем просто еда, которую можно положить в рот. С небольшой дополнительной любовью, обычные спагетти стали царской едой.
— И как ты себя чувствуешь насчёт этого? — поинтересовалась Лючия.
Ренцо потребовалась секунда, чтобы понять, что она говорила с ним. Его голова высунулась из-за того места, где он крутил спагетти на вилке, и он поднял бровь.
— В смысле?
— Он пойдёт в школу.
— Хорошо, — ответил Ренцо.
— Правда, просто хорошо? — Лючия бросила взгляд на Диего, но мальчик был полностью сосредоточен на разрезании фрикадельки пополам, потому что, очевидно, не хотел пытаться засунуть еще одну целую в рот. — По сути, ты его единственный опекун. Каждый день, верно?
— И?
— Я имею в виду... мамы иногда становятся эмоциональными, когда отправляют своих детей в школу. Я просто подумала, может, тебе будет немного грустно, когда он пойдёт.
Ренцо моргнул, и Лючия рассмеялась, увидев выражение, промелькнувшее на его лице. Это была смесь многих вещей, и ничего, что она действительно могла бы понять. В то же время, она подумала, что это удивленное выражение выглядело чертовски хорошо на нем. Не так уж часто Лючии удавалось застать Ренцо врасплох, но сегодня ей это каким-то образом удалось.
— Я не его мама, — сказал Ренцо.
— Мама ушла, — рассеянно пробормотал Диего и отправил в рот половинку фрикадельки. — Верно, Рен?
В эту секунду прямо на грудь Лючии опустилась тяжесть. Когда их мама снова ушла? Конечно, Ренцо ничего не должен Лючии, когда дело касается его жизни. Он ни черта не должен
ей говорить, если у нет желания. Но на самом деле дело не в этом.
Диего, казалось, совершенно не волновался, когда он сел рядом с Лючией за стол, объявив, что его мать ушла. Просто — ушла. Лючию это тоже немного разозлило. Не на Диего или Ренцо, а скорее на их мать. Какая женщина не заботится о своих детях? Какая женщина родила детей, о которых не хотела заботиться? Которая снова и снова выбирала наркотики вместо своих детей?
Лючия была не из тех, кто судит. Она всегда старалась найти золотую середину в плохих ситуациях. Что-то, чтобы раскрасить черноту жизни с небольшим количеством цвета. Когда она обнаружила мать Ренцо пьяной или под кайфом, черт, может, и то и другое вместе, она решила помочь женщине. Потому что Кармен явно нуждалась в помощи.
В этот момент Лючия чувствовала только растущее негодование и горечь по отношению к женщине, которой она пыталась помочь. Ох, конечно, гнев тоже присутствовал. Но другая часть казалась ей более важной, потому что она могла сопереживать Ренцо. Она наконец поняла, по-настоящему, почему Ренцо говорил с такой холодностью всякий раз, когда его мать становилась частью разговора.
Лючии никогда бы не пришло в голову говорить о своей матери с таким же холодом, отстранённостью, которую Ренцо использовал в отношении своей, но она также знала... это совсем не то же самое. Мать никогда не бросала ее;
Джордин любила своих детей целиком и полностью. Всегда ставила на первые ряды в начале и конце каждого дня, независимо от любых важных дел. Все, что они когда-либо знали, была любовь, когда дело касалось их мамы, и даже их отца.
У Ренцо такого никогда не было.
Как и у Диего, и Розы.
Конечно, Лючия понимала это и раньше, но именно тогда, когда она сидела с Ренцо и Диего, до нее наконец дошло, что это значит. Она могла слышать об их борьбе, даже могла видеть их из первых рук. Но она никогда полностью не поймет, что это значит, потому что это не ее жизнь. Ей были даны привилегии и красота хорошей жизни, два замечательных родителя и полноценная семья, которая также действовала как система поддержки для нее.
От бабушки с дедушкой до дядюшек, тетушек и двоюродных братьев. Марчелло были единым целым.
— Ты притихла, — заметил Ренцо.