Привязанность - страница 9

Кандидат психологических наук Г.В. Бурменская

Посвящается Урсуле

В 1956 г., когда я начинал писать эту книгу, я не имел представления о том, какой труд на себя беру. В то время у меня была вполне определенная цель — обсудить теоретическое значение некоторых наблюдений, касающихся того, как маленькие дети реагируют на временное отсутствие матери. Наблюдения проводились моим коллегой Джеймсом Робертсоном, а потом мы вместе готовили материал для публикации. Обсуждение теоретического значения этих наблюдений казалось нам нужным, и мы хотели, чтобы этот материал составил вторую часть книги.

Но все произошло иначе. По мере продвижения вперед в своих научных исследованиях я постепенно стал осознавать, что поле, которое я так легкомысленно взялся «вспахать», было не менее обширным, чем то, которое Фрейд начал обрабатывать шестьдесят лет назад, и что на моем участке встречались такие же «каменистые неровности» и «колючие кустарники», как и на его поле; и ему приходилось сталкиваться с теми же препятствиями и искать ответы на те же трудные вопросы — о любви и ненависти, тревоге и борьбе, привязанности и утрате. Однако меня ввело в заблуждение то, что мои «борозды» начинались с угла, диаметрально противоположного тому, с которого начинал Фрейд, и откуда потом за ним следовали другие психоаналитики. С новой точки зрения знакомый ландшафт мог иногда выглядеть совершенно по-другому. Поэтому я не только был дезориентирован с самого начала, но и впоследствии продвигался вперед достаточно медленно. Кроме того, полагаю, моим коллегам часто было трудно понять, что я пытаюсь сделать. По этой причине, возможно, будет полезно представить ход моих мыслей в исторической перспективе.

В 1950 г. Всемирная организация здравоохранения обратилась ко мне с просьбой предоставить информацию о состоянии психического здоровья бездомных детей. Задание давало мне прекрасную возможность ознакомиться с литературой по этому вопросу, а также встречаться со многими ведущими учеными, работающими в области организации ухода за детьми и детской психиатрии. Как я писал в предисловии к отчету, составленному по результатам исследования (Bowlby, 1951), больше всего при встрече с ними меня поразило то, что они были, по сути, «единодушны в понимании основ психического здоровья детей и по поводу условий и практических методов ухода, которые могут его обеспечить». В первой части своего отчета я обосновал и сформулировал принцип: «Для психического здоровья важно, чтобы между маленьким ребенком и его матерью (или тем, кто постоянно ее замещает) существовали теплые, близкие и продолжительные отношения, в которых оба находили бы удовлетворение и радость». Во второй части я наметил те меры, которые необходимо принять с учетом этого принципа, если мы хотим сохранить психическое здоровье детей, разлученных со своими семьями.

Отчет оказался своевременным. Он помог сосредоточить внимание на этой проблеме, внес свой вклад в совершенствование методов ухода за детьми и стимулировал как полемику, так и исследования. Тем не менее, как заметили некоторые критики, в моем отчете имелся по крайней мере один серьезный недостаток. В то время как в нем немало говорилось о многочисленных видах отрицательного воздействия, которое, как свидетельствовали данные, могло быть следствием лишения контакта с матерью (материнской депривации), а также о практических мерах, способных предотвратить или смягчить это воздействие, в отчете очень мало было сказано о процессах, посредством которых осуществлялось это негативное влияние. Как получается, что то или иное событие (обстоятельство), подпадающее под общее название материнской депривации, ведет к возникновению определенной формы психического расстройства? Какие процессы действуют при этом? Почему происходит так, а не иначе? Какие еще факторы влияют на результат, и каков механизм их действия? На все эти вопросы в монографии ответов нет или почти нет.

Причиной умолчания была недостаточная компетентность — моя и других ученых, — которую, вероятно, нельзя было компенсировать за несколько месяцев, отведенных на написание отчета. Я надеялся, что рано или поздно этот пробел будет восполнен, хотя было неясно, когда и каким образом.