Приятное и уединенное место - страница 11
Инспектор Квин опустился на диван, продолжая потягивать коктейль.
— К чему колотить себя по мозгам? — осведомился он. — Кончай работу, сынок. У тебя на этой странице меньше, чем было, когда я уходил утром.
— Что? — отозвался Эллери, не оборачиваясь.
— Заканчивай работу.
Эллери наконец обернулся:
— Не могу. Я и так запаздываю.
— Еще наверстаешь.
Эллери коротко усмехнулся:
— Если не возражаешь, папа, я все-таки попытаюсь работать.
Инспектор поднял стакан:
— Приготовить тебе то же самое?
— Что именно?
— «Типперери», — терпеливо объяснил старик. — Особый рецепт дока Праути.
— Из чего он состоит? — спросил Эллери, поправляя вставленный в машинку лист на сотую долю дюйма. — Я уже пробовал особые рецепты дока Праути и убедился: они все отдают запахом его лаборатории. Что это за зеленая гадость?
— Шартрез, смешанный с ирландским виски и сладким вермутом.
— А не с мятным ликером? Храни нас Боже от профессиональных ирландцев! Если ты заделался барменом, папа, приготовь мне «Джонни на камнях».
Старик принес скотч. Эллери сделал глоток, поставил стакан рядом с машинкой и начал сгибать пальцы. Инспектор снова сел на диван, сдвинув колени, как викарий во время официального визита, потягивая «Типперери» и наблюдая. Когда пальцы сына готовились опуститься на клавиши, отец семейства со вздохом промолвил:
— Жуткий был денек.
Сын медленно опустил руки, откинулся на спинку стула и потянулся к стакану.
— Ладно, — сказал он. — Я слушаю.
— Нет-нет, сынок, я просто подумал вслух. Ничего важного — жаль, что я прервал твою работу.
— Мне тоже жаль, но факт, как сказал бы де Голль, свершился. Теперь я смог бы напечатать не больше, чем лежа на смертном одре.
— Я же сказал, что сожалею, — проворчал инспектор, вставая. — Вижу, мне лучше убраться отсюда.
— Сиди, где сидишь. Очевидно, ты вторгся в мои владения с заранее обдуманными дурными намерениями, как любила говорить моя знакомая леди из шоу-бизнеса, вопреки правам, гарантированным четвертой поправкой к конституции.[30] — Старик снова сел с озадаченным видом. — Между прочим, как ты смотришь на то, чтобы не разговаривать на пустой желудок? Миссис Фабрикант оставила нам свое знаменитое — точнее, пользующееся дурной славой — ирландское жаркое. Сегодня Фабби пришлось уйти раньше…
— Я не хочу есть, — быстро прервал инспектор.
— Превосходно! Тогда я позже спущусь в забегаловку Сэмми и закушу горячей кошерной пастромой с еврейским жареным хлебом и пикулями. А стряпню Фабби мы можем отдать сеттеру Дилихэнти, поскольку он ирландец.
— Отлично. Тогда как насчет еще одной порции? — Эллери с трудом принял вертикальное положение, размял затекшие мышцы, подошел со своим стаканом к отцу и взял у него пустой стакан. — Ты все еще идешь долгим путем?
— Долгим путем?
— До Типперери.[31] Каковы пропорции?
— По три четверти унции ирландского виски, сладкого вермута и…
— Знаю. — Эллери содрогнулся и направился в гостиную. Вернувшись, он сел не за письменный стол, а в мягкое кресло лицом к дивану. — Если ты нуждаешься в амбулаторной помощи, папа, то я не в состоянии поднять зад. Срок сдачи книги дышит мне в затылок. Но если тебя удовлетворит совет, данный в кресле… Короче говоря, в чем дело?
— В трети от полумиллиарда долларов. И тут нечего ухмыляться, — сердито добавил инспектор.
— Это истерия разочарованного писателя, папа. Я правильно расслышал? Полмиллиарда?
— Абсолютно правильно.
— Ну и ну… Чьи же они?
— «Импортуна индастрис». Слышал что-нибудь об этом предприятии?
— Только то, что это конгломерат из множества компаний, больших и малых, иностранных и местных, которым владеют три брата по фамилии Импортуна.
— Неправильно.
— Неправильно?
— Им владеет один брат по фамилии Импортуна. Двое других носят фамилию Импортунато.
— Они стопроцентные братья? Не единокровные, единоутробные или сводные?
— Насколько я знаю, стопроцентные.
— А как возникла разница в фамилиях?
— Нино, старший брат, очень суеверен, и у него пунктик насчет счастливого числа или еще чего-то… Мне приходится ломать голову над куда более важными вещами. Короче говоря, он сократил свою фамилию, а его братья нет.