Приют горного странника - страница 3
И Лео, а точнее Леопольд Фомич, хлопнув себя по коленям, решительно поднялся.
– Покормишь Буяна, отрегулируй водонагреватель. Сегодня потребуется много воды! – крикнула ему вслед Лизи, а вернее – Елизавета Капитоновна.
Покинув кухню, Леопольд Фомич прошел на лестницу, ведущую в холл. Он любил эту лестницу, по какой-то непостижимой случайности избежавшую руки плотника во время недавнего ремонта дома. Ее поскрипывающие ступени, перила, испещренные маленькими трещинками, навевали на него сладкую грусть, грезу о старом как будто бы их с Лизи доме, где живут тишина и любовь… Он всегда останавливался на этой лестнице, поглаживал рукой ее шершавые перила, принюхивался, вдыхая запах старого дерева… И в это утро его взгляд, пропутешествовав по перилам, остановился на паутинке. Он уже хотел смахнуть ее рукой, но ахнул, замерев: сквозь окно биллиардной солнечные лучи играли на сетке паутинки радужными переливами. Занесенная над ней рука опустилась, и Леопольд Фомич осторожно прошел мимо.
В прохладной свежести утра витал терпкий аромат покрытых росой трав. Обойдя дом, он очутился перед центральным входом. Завидев хозяина, Буян заскулил еще громче, отчаянно заколотил хвостом и, в порыве переполнявших его радостных чувств, навалившись передними лапами на сетку, гавкнул пару раз.
– Ну… ну, буде… буде… Ты у нас штатный работник, и рацион тебе положен по предписанию начальства.
Убрав засов и открыв маленькую калитку, Леопольд Фомич обхватил руками большую голову собаки и потрепал ее за загривок, потом повалил Буяна на бок.
– Ну… что, нравится?
Пес с удовольствием завалился на спину и приподнял лапу, позволяя Леопольду Фомичу похлопать и почесать себя. В свое время он взял его еще двухмесячным щенком, пузатым, неуклюжим. И теперь здоровый трехлетка алабай только Леопольду Фомичу позволял с собой такие вольности.
– Вот тебе… ешь, – Леопольд Фомич наполнил собачью миску кашей с мясом, налил воды. Пес начал жадно заглатывать еду, периодически посматривая на пакет в руках Леопольда Фомича. – Ешь, ешь, я подожду. Что, спрашиваешь, не забыл ли я десерт? Не забыл, сначала доешь кашу.
Но пес присел на задние лапы, отчаянно забил хвостом и заскулил.
– Все… ладно… убедил, получи, – Леопольд Фомич достал из пакета очищенный банан, но не успел кинуть его в миску. Пес подхватил банан на лету и, отойдя в угол вольера, зарычал.
– Все, все, ухожу, – Леопольд Фомич затворил за собой калитку и надежно закрыл засов.
Отрегулировав водонагреватель, Леопольд Фомич вспомнил, что заканчивается запас дров для бани. Он распрямил плечи и сделал несколько взмахов руками – этот привычный ритуал предшествовал колке дров. Чувство легкости в теле и беззаботной радости переполняли его. Откинув со лба волосы, он выбросил вперед правую руку:
– «Ночь сердится, а день исподтишка расписывает краской облака. Как выпившие, кренделя рисуя, остатки тьмы пустились врассыпную. Пока роса на солнце не сошла, и держится предутренняя мгла…»
Рука опустилась вниз, на мгновение он замер, медленно скользя взглядом по вершине хребта, освещенного лучами солнца. Послышался крик петуха, ветер зашумел в зарослях у забора. Он немного постоял, вздохнул и завернул за угол добротной, сложенной из крупных сосновых бревен бани. Здесь была поленница с дровами. Поплевывал на руки, взял топор… Время исчезло из сознания, все слилось в единых движениях сильных рук…
Покончив с дровами, Леопольд Фомич немного походил по двору, успокоил дыхание и вернулся на кухню, где и застал Елизавету Капитоновну, окруженную кастрюлями, источающими манящие ароматы. Он не удержался и поцеловал жену, затем расслабленно откинулся на спинку стула и, закинув ногу на ногу, залюбовался ею.
…Вот настоящая женщина, как она цветет!
Но от внимательного наблюдателя не ускользнуло бы некоторое беспокойство во взгляде Леопольда Фомича, и беспокойство это было за жену.
– Лео, милый, – бодрый голос Елизаветы Капитоновны вернул его к действительности. – Ты, конечно, хорошо сидишь. Между прочим, скоро уже будут подъезжать гости. А у нас еще не все дела сделаны.
Ответом ей была блуждающая улыбка на лице мужа и его мурлыкающий голос: