Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны - страница 38
Среди этой, накаленной до предела, атмосферы появление лишнего неопознанного гастрономического объекта с путешественниками осталось незамеченным.
Бутылка уклонилась от рассекающего со свистом воздух яйца, по всей видимости, тухлого, и со звоном впечаталась в стену за спинами находящихся в президиуме.
— Сестра! Поаккуратней с ампулами… Приведите дополнительную инъекцию аминазина.
Окружающий мир предстал в натуральной, озвученной полноте. Члены президиума, скорчившиеся от обстрела за креслами, не обратили внимания на трех, невесть откуда взявшихся, субъектов.
— Тр-рах! Ба-бах! О-ой! — В бровь Якову угодил гнилой помидор.
— Воздух! Ложись! — Истошно завопил он и распластался по сцене.
Владимир Иванович скорехонько последовал примеру черта. Старик же никак не мог прийти в себя — стоял, как памятник, демонстрируя залу истощенные многовековым воздержанием чресла.
— И он еще разглагольствует о каком-то равенстве! — Зычный голос перекрыл вой и улюлюканье толпы. К трибуне продирался какой-то Фан Фаныч — сутулый белоголовый мужчина в черном строгом костюме, при галстуке и со значком депутата. Впрочем, весь зал был заполнен подобным же образом одетыми грешниками. Исключение составляли лишь обособленные группки, облаченные в парадные мундиры и френчи без погон. Обстрел прекратился. Мужчина с зычным голосом и небольшим росточком взобрался, наконец, на возвышение, занял место предыдущего оратора.
О каком строительстве, о каких славных делах ратовал он? В чем его заслуги? Воздвиг при жизни монумент из собственного Я! Написал под диктовку земельные мемуары! Нечего сказать — герой! Самоутвердился, самовозвеличился… Создал ажиотаж вокруг самого себя… А о народе — забыл. Феникс нашелся, извините за выражение…
Выступающий плавно повел рукой в сторону Экс-Наитемнейшего, спустился с трибуны, полуобнял старика, выдавил скупую слезу и громко поинтересовался:
— Хочешь кушать, дедушка?
Ошалевший древнежитель, так и не отошедший от столбняка, подавленно кивнул, сглотнув набежавшую слюну.
— Благодарствую на добром слове… Почитай, какую сотню лет маковой росинки во рту не было… Не пимши, не жрамши…
Оратор выдержал эффектную паузу, оглядел притихших грешников. Затем порылся в карманах, вытащил что-то, завернутое в газетку.
— На, полноправный член Общества, подкрепись бутербродом с дешевой, общедоступной колбасой сырого копчения.
Широкий жест, с которым он протянул Экс-Наитемнейшему сверток, не оставлял сомнения в том, что это человек не привык раздавать награды направо-налево…
— Иди, дедуля, иди. — Шепнул он старику.
Сутулый лунь вновь забрался на трибуну. Повис над залом.
— Друзья! Коллеги! Соратники и члены одного круга! Мы собрались в этом зале для того, чтобы решить окончательно, раз и навсегда, — кому возглавлять завтра Мафию? Наши правители отвергают существующую на земле практику предвыборных кампаний. Каждый кандидат на пост ректора должен не только словами, но и поступками доказать, что он достоин возглавить факультатив. Я предлагаю избрать ректором — меня! Обещаю заботиться о Вашем благе так же, как только что позаботился об этом изможденном старике, представляющим национальное меньшинство. Ведь главная цель Мафии — забота о хлебе, о пище не только духовной, но и телесной…
Яков повернулся с пуза на спину и восхищенно простонал.
— Вот это заезд! Сунул деду засохший бутерброд, а базу подвел под весь четвертый круг. Политик!
А оратор, тем временем, продолжал словесную саморекламу. Он бросал в лицо слушателям воспламеняющие фразы и закончил витиеватую речь тем, что предложил голосовать, не дожидаясь выступления других претендентов.
Зал опять забурлил и председателю президиума стоило большого труда унять разбушевавшиеся страсти.
Тогда председательствующий, с тонким расчетом на сознательность, без обиняков, провозгласил:
— Желающие покинуть зал — голосуют. Нежелающие — воздерживаются до завтра.
Ответ последовал незамедлительно: взметнулся густой лес рук и сонм политиков, захлопав откидными сидениями, стал редеть.
Яков с Владимиром Ивановичем тоже решили развеяться и, прихватив Экс-Наитемнейшего, сошли со сцены в зал.