Признание в любви: русская традиция - страница 7

Что означает этот внедренный в нашу жизнь девиз Великой Французской революции? Европеизацию, вместившую в себя античные идеи красоты и восхищенности этой красотой? Марксизм, оставшийся одним из ярких европейских увлечений? Идеалы студенческой революции 1968 года с ее лозунгом «Запрещено запрещать!»? Новая телесность хлынула на нас рекой через разного рода экраны и глянец, все это пришло в наши умы через яркие упаковки и новую потребительскую культуру и дало наш неповторимый колорит, добавившись к классике любви, которая предписывает ей быть инициативной и страдающей, а ему, как минимум, неординарным.

И этот новый флер враз куда-то девается, когда между людьми возникает та самая, не разгаданная пока что, любовь. Новизна пришла в болтовню и формы досуга, во внешние проявления городской молодежной культуры, но она не проникла к первоосновам. Классика видна не в новых традициях и поведенческих рефлексах, а в старой архаике признаний, извинений, страданий, болезненных или счастливых поворотах судьбы.

Как ведут себя по-настоящему влюбленные?

Как и сто лет назад. Мучаются, ухаживают, подбирают слова. Может быть, инструменты, средства другие, но суть та же.

Вот мальчик влюбился в девочку. Для начала влюбился, а потом и полюбил. Что он будет делать?

Проявлять интерес и оказывать знаки внимания.

Каким образом?

Предложит зафрендить себя на Фейсбуке, будет писать смски, фотографировать на телефон встречи и вечеринки, выкладывать фотографии в интернет. Он станет ее куда-то приглашать. Станет интересоваться ее жизнью. Он будет спрашивать ее про любимые фильмы, песни, книги. Говоря об этом, обсуждая Земфиру или «Синие носы», они на самом деле уже начнут говорить о большем: о себе самих, о своих вкусах, ценностях, склонностях.

Мальчик попробует как-то начать объединение контуров их жизней: общие впечатления, общие знакомые, потом общие планы. Или девочка начнет. Кто уверенней в себе, тот и будет действовать. Но главное – по одному и тому же сценарию.

Подарит ли он ей цветы? Конечно. И виртуальные, и живые.

Переспят ли они? Наверное, да, сейчас это принято. Теория стакана воды, получившая распространение в первые годы советской власти, – заняться сексом просто, как выпить стакан воды, сегодня взяла верх в больших городах. Но важно ли это? Не думаю. Секс стал формой досуга, гимнастики, аутотренинга, уподобившись беговой дорожке, модной сумке. Но разве эта практика имеет отношение к любви? На мой взгляд, никакого.

Если он полюбит ее, то обязательно постарается добиться от нее любви в ответ. Теми способами, которые записаны в культуре и разгадыванию которых будут посвящены последующие страницы.

Потерпит ли он ее измены, сексуальные упражнения с другими мальчиками? Нет. Он будет страдать, как страдал его отец, дед и прапрадед в том самом XIX веке, откуда и выросло наше любовное признание.

Он, возможно, захочет показать ей, что он – парень обеспеченный или станет таковым. Но больше всего на свете, если он и вправду из богатой семьи, он будет бояться, что она находится рядом с ним из-за его денег. Он будет хотеть любви, а не любви за деньги.

Он будет говорить ей о своей надежности.

О своей беспомощности без нее.

О своем желании совместного будущего и семьи.

Он, очень вероятно, напишет ей любовное письмо. На бумаге, экране компьютера, окошечке мобильного телефона.

Захочет куда-нибудь уехать, в муках ожидая ее ответа, решения.

Он будет говорить с ней, если и вправду любит ее, о детях и старости – неважно где, в блоге ЖЖ, на Фейсбуке, в Твиттере или видеоролике, который снимет для нее мобильником.

Он будет стараться восхитить ее и одновременно почти наверняка вызвать в ней жалость и умиление.

А то, что они давно уже спят вместе или даже живут – это просто примета времени и не имеет никакого отношения к тому, о чем они говорят, грезят и чего добиваются друг от друга.

Если она не полюбит его, он будет несчастен.

Он будет плакать настоящими слезами.

Он, возможно, даже заречется любить.

Все будет, как было с его отцом, дедом, прадедом.

Он, отчаявшись добиться любви той самой девочки, которая напрочь засела у него в голове, возможно, даже и набедокурит, оставит на свободе свой пронзительный дневник, точно такой же, как писали сто – двести лет назад. Может быть, электронный дневник, а может быть, кто знает, и на тетрадных листах.