Признания без пяти минут подружки (ЛП) - страница 42

— Это Робби? — спрашивает она, глядя на меня огромными, округлившимися и слезящимися глазами.

И виноватыми.

О нет. Нет, нет, нет. Я поняла, что сделал Роберт, даже не спрашивая ее. Но я все равно спрашиваю.

— Что он тебе сказал?

— Ну, я не хочу, чтобы тебе было неловко, но Робби сказал, что ты, м-м, влюблена в него, но он считает тебя кем-то вроде сестры. И поэтому мне интересно, тебя не беспокоит, что мы с ним вместе? То есть, надеюсь, что нет, Роуз, потому что ты мне правда нравишься. Но если тебе плохо, когда ты видишь нас вместе или говоришь со мной...

Я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

— Это не Роберт. — Мне хочется назло ему добавить: «И никогда не был Роберт». Но у меня есть идея получше. Я лучше сейчас приму удар на себя, а Роберт будет мне должен — по-крупному — за то, что использовал меня, чтобы показать своей девушке, какой он особо желанный. Может быть, однажды, когда придет время, я расскажу Холли, что она встречается с патологическим лжецом.

Один из голосов в моей голове говорит, что это очень хороший способ повести себя с парнем, который помогал тебе на похоронах твоего отца, и девушкой, которая заметила твою индивидуальность.

Я приказываю ему заткнуться.

Дверь открывается снова, и на этот раз из нее высовывается голова мистера Доннелли.

— Ну что, дамы, готовы для крупных планов? Пора действовать, — говорит он, выжидающе глядя на Холли.

— Мы готовы, мистер Доннелли! — говорит Холли. Она вскакивает и снова протягивает мне руку. Я беру ее, и она тянет меня вверх с удивительной силой для того, кто размером с эльфа. Не успеваю я принять решение, стоит ли девушке с голосом олдскульной рок-звезды заморачиваться с продолжением прослушивания для театра мюзикла, Холли тащит меня в зал. Дверь за нами захлопывается с драматичным глухим звуком, подходящим случаю.

***

На следующее утро Конрад поджидает меня около моего шкафчика перед классным часом. Я вдруг чувствую, что мой желудок будто завязывается в очень сложный морской узел. Я знаю, насколько ему не нравлюсь, поэтому уверена — что бы это ни было, оно не будет приятным. Меня злит, что я нервничаю перед разговором с девятиклассником, но это не просто какой-то девятиклассник. Это девятиклассник с острыми, как нож, боевыми навыками Деладдо.

— Должно быть весело, — говорит Трейси, поднимая свой телефон, делая фото Конрада и не обращая внимание на людей вокруг нас, которые пытаются не показывать вида, что позируют. Могу поклясться, что она делает около пятидесяти фотографий, пока мы идем из одного класса к нашим шкафчикам, а потом в другой класс. Сейчас мы идем по коридору, Трейси ориентируется, в основном, через камеру телефона, делая непрерывный поток снимков, и ни в кого не врезается, потому что людское море просто расступается перед ней. Она овладела искусством проделывать путь через толпу людей, шумно требующих ее внимания, не смотря на них, но все же умудряясь выглядеть грациозно и очаровательно.

Думаю, каждый бы сказал, что у нее талант.

Когда мы подходим ближе, Конрад отталкивается от моего шкафчика и поворачивается ко мне лицом, как будто мы сейчас будем выяснять отношения. Часть меня ожидает, что он достанет из-за ремня пистолет. К счастью, он лишь скрещивает руки на груди.

— Ты это сделала? — требовательно спрашивает он.

— Доброе утро, Конрад! — щебечет Трейси. — Как дела? — Она отвечает за него: — О, отлично, Трейси, спасибо, что спросила. Рад тебя видеть. Ой, да, большое спасибо, что пару недель назад отвезла меня домой после вечеринки — я очень тебе благодарен за это.

Конрад пялится на Трейси целых пять секунд.

— Закончила?

— Думаю, очко в мою пользу, — отвечает она.

— Ты это сделала? — повторяет он, глядя то на одну, то на другую, из нас.

— Сделала что? — спрашиваю я и тянусь через него, чтобы набрать код на своем шкафчике. Он указывает подбородком на один из плакатов мисс Масо, объявляющих о толерантном собрании, а дверца шкафчика открывается, и мне на ногу падают два учебника, точно подчеркивая мои ощущения от того, что разговор с Конрадом Деладдо — первая вещь, с которой началось утро.