Признания волка - страница 7

«Показалось», – пришел он к выводу. Но все повторилось: супружеские ласки, голова над тарелкой, искательный взгляд, супружеские ласки. «Неверная жена», – заключил Риверо, словно обнаружив подлинную вещь в мире подделок или, скажем, ангела или единорога.

Когда Риверо выходил из ресторана, блондинка вновь поглядела на него и совершенно точно ему подмигнула. Немного растерявшись, – так как не составил пока плана действий, – Риверо прошел в холл. Заняться было нечем, даже для вида. Пара-другая витрин с мундштуками, бумажниками, украшениями; объявления о давно состоявшихся киносеансах и вечере в казино «High life». Прочтя их, Риверо повалился в кресло.

Появились старик и блондинка. Что-то в их поведении – возможно, непринужденное веселье, – показывало, что пара ни в ком больше не нуждается. Оба смеялись, болтали с возрастающей живостью, но никто третий не участвовал в игре, – ни швейцар, ни официант из бара, ни мрачный господин за стойкой администратора. «Ах, супруги, супруги», – издал нравоучительный вздох Риверо, благодушно покачивая головой. Прекрасная изменница оказалась немного приземистой. Но с каким изяществом она подмигнула ему из-за плеча, обмениваясь ласками с мужем! А тот увлекал жену к лифту – доставить ее в один из альковов «Паласа», как в некий романтический приют.

Итак, любые действия откладывались до следующего дня. Риверо также возвратился в свой номер.

Его разбудило горловое пение Сарконе:

До чего же это здорово – растянуться на кровати…

Риверо прорычал в ярости:

– Майсани поет гораздо лучше.

– Уже почти полдень, – сообщил Эскобар.

– Он и во сне не забывает о своем вдовстве, – заметил Тарантино.

– Вовсе нет, – возразил Риверо и принялся подогревать воду для мате.

Затем, старательно бреясь, он расписал покорение блондинки.

– Обстоятельства были против меня, – разглагольствовал он, – решительно против. Попробуйте подобраться к дружной семейной паре, где муж все время начеку: вот в чем проблема! Но я добился своего, не спрашивайте как. Говорю вам откровенно. Не считайте меня волшебником или кем-нибудь в этом роде. Каждый из вас способен на такое. Хотите знать секрет? Лезьте напролом с закрытыми глазами. За границей аргентинец неотразим!

Все выпили мате. Риверо оделся.

– Как выглядит блондинка? – спросил Сарконе.

– Невысокая, бойкая на язык. Хорошо одета, с розовым лицом.

– Мы видели ее внизу, – заявил Эскобар.

– Одну?

– Одну.

– Это, должно быть, другая, – не согласился Тарантино, чье лицо с прозрачными детскими глазами потемнело от зависти. – Такие женщины не интересуются залетными птицами, то есть скромными туристами.

– Ждите меня здесь, – приказал Риверо.

В нетерпении он не вызвал лифт, а сбежал по лестнице. Он перепрыгивал через две, три ступеньки, но невозмутимый лифт, вероятно, все же выиграл бы гонку, как черепаха из притчи.[11]

Блондинки не было ни в холле, ни в коридорах, ни в зимнем саду. В ресторане не было почти никого. Единственный посетитель, священник, по виду – англичанин, бурно объяснял что-то официанту, слушавшему его с безразличием. Риверо закончил осмотр у входа в отель, выглянул наружу. Блондинка стояла на противоположной стороне улицы. Прислонившись к каменной ограде, она созерцала то, что находилось за ней.

Риверо твердым шагом направился к женщине. Инстинкт подсказывал ему, что в подобных случаях оригинальность значит меньше откровенности, и потому незамедлительно приступил к делу:

– Давайте прогуляемся. Есть ли в Динаре парк, что-нибудь похожее на Булонский лес?

– Ничего похожего нет, – отчетливо выговорила блондинка.

– Давайте прогуляемся, – упорствовал Риверо, но уже с меньшей уверенностью.

– Это опасно. Нас могут увидеть. Увидимся на площади Республики. Я приду по улице Левассер, оттуда, – она махнула рукой налево, – вы пойдете по первой улице справа и тоже выйдете на площадь.

Ну да, подумал Риверо, женщина – взрослый человек, а мужчина – всегда ребенок. Как можно незаметнее он поднял глаза на отель и увидел такую картину: столпившись у окна в его номере, приятели улыбались и жестикулировали, Тарантино корчил рожи. «Они полагают, что у меня не вышло, и оттого так веселятся. Но я их разочарую, я расскажу им все, только кое о чем умолчу. Мужчинам не пристало раскрывать перед друзьями все свои чувства». Риверо сжался, стоически принимая на себя тяжесть мужского этикета, и ускорил шаг. Сеньора поджидала его на площади, покачивая в нетерпении – заметном издалека – сумочкой. Риверо слабым голосом осведомился: