Призрачные пауки - страница 3

Однако ощущение, что с ним что-то не то, никуда не исчезло. Работа спорилась и приносила доход, если то, чем он занимался, можно охарактеризовать словом «работа»: приятное занятие по ссужению части своего капитала менее удачливым людьми на самых благоприятных для тебя условиях. При этом Эфраим рассказал бы вам о потерях, которые он терпит из-за неблагонадежных клиентов, что умирают или переезжают заграницу или чьи планы не осуществляются, как они того хотели, однако каким-то волшебным образом денег для выдачи ссуд у него становилось все больше. Но он переживал.

Однажды вечером, после невероятно прибыльного дня, Эфраим сидел в саду и курил сигару, подаренную благодарным клиентом, который ошибочно посчитал, что пять процентов Эфраим берет за год, но в действительности это была недельная ставка. У сигары был отменный вкус, который курильщик, знавший толк в хорошем табаке, высоко оценил. Он устроился в шезлонге, лениво наблюдая за кольцами дыма, поднимающимися в неподвижном воздухе вверх и уплывающими прочь.

Он вздрогнул, его взгляд застыл. Кольца дыма вели себя крайне необычно. Теперь они казались сферами и из каждой торчали по восемь волнообразных нитей, шевелящихся и сгибающихся, будто ноги неведомого существа. Почудилось, что эти свисающие конечности, состоящие из дыма, развернулись и потянулись в его сторону. Наблюдать за этим было одновременно и любопытно, и неприятно. Но это не был обман зрения: вечернего освещения было вполне достаточно, чтобы отчетливо различать предметы. Скорее всего, этому поспособствовало какое-то редкое атмосферное явление.

Разговор, доносившийся из-за стены, вывел Гольдштейна из оцепенения. Житель соседнего дома находился с другом в саду, где вел беседу о садоводческих делах. Эта тема не интересовала Эфраима, платившего своему садовнику минимально возможное жалование, чтобы тот ухаживал за садом и не впутывал его в эти трудности. Он не желал слышать о достоинствах местных продавцов семян. Однако разговор все продолжался, и он обнаружил, что прислушивается к нему против своей воли. Они говорили о пауках; сосед утверждал, что никогда прежде не видел, чтобы их было так много и чтобы они были такого большого размера. Он продолжил, говоря, что все они пришли из-за стены, за которой стоит дом Эфраима. Невольный слушатель обнаружил, что сигара окончательно истлела, и с гадким чувством на душе вернулся в дом.

Очередной случай произошел с ним спустя всего несколько дней. Эфраим утомился и рано улегся спать, но сон к нему не шел. На протяжении нескольких часов он сердито и устало ворочался, хотя обычно засыпал быстро, но, наконец, погрузился в тревожную дремоту. В его сознании мелькали картинки, на которых неизменно присутствовали пауки. Ему снилось, как он прокладывает себе путь сквозь густые джунгли паутины, ступая по множеству мягких и податливых тел, которые крошатся и рассыпаются под ногами; бесчисленные ворсистые ноги раскачиваются взад-вперед, цепляются за Эфраима, клыкастые челюсти впиваются в кожу, впрыскивая жгучую, ядовитую жидкость, а сверкающие глаза с лютой злобой отовсюду смотрят на него. Он падает, и паутина принимает его в смертельные объятия, исполинские создания с ворсистым телом тут же набрасываются на мужчину, от их гнилостного запаха становится невыносимо дышать, он в плену неизвестных природе созданий и с головой погружается в океан невыразимого ужаса.

Эфраим проснулся от собственного крика и вскочил с кровати. Что-то стянуло его лицо, обвившись вокруг головы. Он нащупал выключатель и зажег свет. Затем разорвал повязку, мешавшую ему видеть: это были шелковистые нити, похожие на паутину, сплетенную гигантским пауком. Вернув способность видеть, он заметил мельтешащие на стене тени, которые тут же исчезли. По сравнению с прошлым разом они стали больше, размером с футбольный мяч.

В сердце Эфраима поселился ужас. Беспокойный сон и навязчивый кошмар неприятны сами по себе, но было кое-что значительно хуже. Шелковистые клочки, прилипшие к голове, были материальны. Ему пришла мысль о собственном помешательстве. Может, это была галлюцинация? Получится ли теперь обуздать чувства и забыть все, как дурной сон? Он попробовал, но остатки паутины на руках и лице никуда не исчезли. Ни один приснившийся паук не смог бы такое сплести, одного воображения тут явно было недостаточно. А Эфраим никогда не отличался развитым воображением. Напротив. Он работал с реальностью, а самым реальным на этом свете была недвижимость, куда он и предпочитал инвестировать.