Призрачный путник - страница 16
— Почему ты не пришел ко мне с этим вчера? — спросил Грейт, сощурив глаза, но уже знал ответ. Мерис хотел сам разгадать эту тайну — не для того чтобы завоевать расположение отца, а чтобы продемонстрировать собственное превосходство. Он всё-таки явился к Грейту только потому, что потерпел неудачу.
Гримаса на лице Мериса подтвердила эту догадку. Дурак.
— Подозреваемые? — спросил Дарен. Он был раздражен и зол — более чем. Случайная смерть, в случае, если бы Дрекс, например, выпал из окна и сломал себе шею — это одно, но убийство — совсем другое.
— Жёнушка Красноборода уже десять зим мертва, так что она выпадает из списка. Один из его охранников?
— Бьюсь об заклад, это его девка, — произнес другой, низкий голос.
Бильгрен — густая чёрная грива волос по плечам, меч-цеп за спиной, гневное лицо — прижимал к себе трепыхавшуюся служанку-полуэльфа, одетую лишь в изодранные лохмотья. Её лицо покрывали синяки и спекшаяся кровь, причем не только её кровь.
Бильгрен бросил полуэльфийку на пол и плюнул на неё. Служанка съёжилась.
— Девку поймали поздней ночью, когда она пыталась сбежать из дома. Без ножа, но вся в крови.
Взмахнув красным плащом, из-за спины Бильгрена выскользнул Торлик. Он считал ниже своего достоинства прикасаться к варвару, поэтому обогнул его и прислонился к стене. Грейт знал, что появления Торлика следовало ожидать — когда-то он, Бильгрен, покойный Дрекс и сам Грейт были членами отряда Вороний Коготь.
— Она не оказала особого сопротивления, — ухмыльнулся Торлик, погладив ладонью рукоять рапиры в ножнах на поясе. — Неудивительно для прислуги.
Полуэльфийка встала на колени перед Грейтом и подняла заплаканные глаза. Хотя её состояние, без сомнения, было следствием событий той ночи — Грейт прекрасно знал, что покойный Дрекс любил совмещать насилие с наслаждением — но вряд ли она была настолько же плоха, когда её поймали. Скорей всего его отпрыск — а может, Бильгрен — допросили девушку в своем обычном стиле. Ещё одна причина их задержки перед тем, как сказать ему.
Лорд Певец поднялся, расправляя свой ниспадающий с плеч лиловый плащ.
— Оставьте нас, — сказал он охранникам и Бильгрену. — Мерис, можешь остаться.
Бильгрен посмотрел на него. Голубые глаза пылали злостью.
— А я, Грейт? — процедил он. — Дай-ка я помогу «уговорить» эту маленькую…
Грейт не отвёл взгляд от глаз утгардского варвара на фут выше себя и почти в два раза тяжелее. Даже оружие Бильгрена — жуткий меч с цепом, головка которого была размером с голову Грейта — не заставил Дарена отступить.
— Уходи, — не мигая, сказал Грейт. Отметая любые возражения, он добавил:
— Не хочу, чтобы тебя видели здесь после этого происшествия. Люди станут подозревать.
— Дрекс был мне другом, не забывай! — прорычал Бильгрен. Он бросил на девушку ещё один угрожающий взгляд, шагнув в её сторону. — Ну, подожди немного, потаскушка.
Та съежилась и попыталась свернуться в клубок. Бильгрен в гневе вышел из комнаты. С его уходом лицо девушки расслабилось. Догадка Грейта подтвердилась.
— Как насчет тебя? — спросил Дарен Торлика, который и не подумал пошевелиться.
Тот скосил свои ярко-голубые глаза и пожал плечами.
— Дрекс был свиньей. По крайней мере, я всегда так думал, — повернувшись на каблуках, он ушёл вслед за Бильгреном.
Девушка заметно расслабилась. Видимо, Мерис её не трогал, иначе она боялась бы и парня. Это хорошо.
Грейт снял со спинки кресла дорогую багровую накидку и укрыл ею дрожащие плечи девушки.
— Не бойся, дитя. Ты в безопасности.
Служанка взглянула на Грейта опухшими глазами и на её лице появилась слабая улыбка.
— Ох, милорд Певец! — она запиналась, голос срывался на рыдания. — Эти люди…
— Знаю, знаю, — ответил Грейт. Он протянул руку, чтобы помочь ей встать. — Не беспокойся, с ними разберутся. Они слуги сира Дрекса. Они, как бы это сказать… немного расстроились. Не бойся, теперь ты в безопасности.
Большая часть сказанного была ложью, но Дарен Грейт умел быть убедительным.
— Спасибо вам, ох, спасибо! — воскликнула она, поцеловав его руку. — Мне было так страшно…
— Вам нечего больше опасаться, сударыня, — сказал он вкрадчиво, деликатно помогая ей встать. Речь звучала почти стихами. — Но, девочка, боюсь…