Призрачный светильник - страница 2

Причина заключалась в том, что брак отца и матери Вольфа, Кассиуса Крюгера и Хелен Хостелфорд, уверенно становился — уже с раннего детства Вольфа — все более несчастливым, изобиловал скандалами, алкоголем, долгими разлуками и мимолетными примирениями, но никому из супругов недоставало мужества или искреннего желания отринуть брачную клятву и начать все сначала. Еще подростком Вольф (полностью его звали Вольфрам, так захотелось отцу) при первой же возможности отдалился от родителей и зажил собственной жизнью, получил степень по биологии, строил карьеру в ветеринарии и уходе за животными. За его спиной к моменту встречи с Терри был неудачный брак и несколько интрижек. Смерть матери, спровоцированная алкоголем заодно со снотворным, несколько лет назад вовсе не улучшила отношения Вольфа с отцом — скорее наоборот, поскольку сын сызмальства был ближе к матери и обычно занимал ее сторону в бесконечной семейной войне. Но потом старик-отец, от которого ждали, что он в одиночестве быстро сопьется окончательно, удивил сына тем, что совершенно избавился от алкоголизма (который ставил под угрозу его академическую карьеру и тем самым порождал лишний повод для бытовых драм) и мало-помалу сумел привести свое искалеченное тело в относительно приличное, с учетом возраста и всех проблем, состояние.

Вольф следил за тем, как продвигается дело, через письма давней подруги своей покойной матери, не лишенной чувства юмора театральной актрисы и заядлой сплетницы по имени Матильда Хойт, коротко Тилли, тоже проживавшей в округе Марин, неподалеку от долины Гудленд. Она зачастила к старому Кассиусу после смерти Хелен; в конце концов Вольф несколько раз приезжал сам (визиты из разряда «привет-как-дела-пока»), руководствуясь неким смутным чувством ответственности за родную кровь, и с каждым посещением у него прибавлялось веры в отца, веры, которой он стеснялся и которую почти не желал признавать.

Так прошло несколько лет, поведение отца внушало оптимизм, а самому Вольфу вспоминались первые годы жизни, не омраченные родительской войной; старик выказывал неподдельный, едва ли не восторженный интерес к профессии и к жизни сына, да и Терри, что называется, подкидывала дровишек в этот костерок. Все вместе заставило Вольфа пересмотреть отношения с отцом. Он стал дольше разговаривать с Кассиусом, обнаружил, что отец мыслит здраво и ясно, и наконец по-настоящему задумался над очередным отцовским приглашением погостить у него всей семьей.

Сначала он переговорил с Тилли Хойт, навестив ее в коттедже на берегу грохочущего, стылого, обильного подводными течениями и водоворотами Тихого океана; там, где она жила, частенько светило солнце, когда в бурых холмах поблизости лил проливной дождь.

— Разумеется, он изменился, мой дорогой, — уверяла Тилли. — Что до спиртного, то, насколько мне известно, он не брал в рот ни капли с тех пор, как прошло два или три месяца после смерти Хелен. Полагаю, он ощущает какую-то вину; это проявлялось по-всякому, знаешь ли. Между прочим, он притащил с чердака ту странную картину, ее портрет, написанный чокнутым франкоканадцем — или испаномексиканцем, не помню, — который у них тогда околачивался. — Она помолчала и грустно добавила: — Кассиус вел себя с Хелен очень грубо, когда напивался, но тебе ли, дружок, этого не знать…

Вольф мрачно кивнул.

— Господь свидетель, — продолжала Тилли, — я сама изрядно натерпелась от своего Пата, когда он был жив, скотина. — Она скорчила гримасу. — Но я как-то справилась, смею надеяться, и всем нам приходится сражаться в этой жизни, однако мы идем от победы к победе. Правда, у Хелен с Кассиусом все было уж как-то слишком, до мяса, как говорят, и такие раны дольше затягиваются. Какой они были чудесной парой — идеалисты, перфекционисты, честные, милые; никогда не могла понять, откуда в них эта тяга к насилию. Между нами, не стоит винить во всем одного Кассиуса. С твоей матерью было непросто ужиться, уж поверь; в ней сидела эта ведьмовская зараза, эта упертость… Ладно, не мне тебе рассказывать. В общем, нынешний Кассиус, можно сказать, очистился. — Она пожевала нижнюю губу, изображая комический ужас от употребленного слова, и прибавила: — Мне точно известно, Вольф, что ему не терпится увидеть твою семью. При каждой нашей встрече он засыпает меня новостями о Томми — гордится тем, что стал дедом, — говорит о Терри и даже о Лони, фотографии показывает, а ты для него и вовсе герой.