Призрак в Венеции - страница 10

Тара пожала плечами.

— Господи, даже не знаю толком. Может быть… А… Наверно, потому, что я вспомнила: отец терпеть не мог омлетов. Никогда их не делал сам. Даже говорил — в шутку, конечно, — что омлеты готовят только те люди, которым в жизни не приготовить нормальную яичницу Нэнси засмеялась.

— Точь-в-точь как мой отец. Он и еще Джеймс Бонд с ума сходят по обыкновенной яичнице-болтунье с беконом. Другую он ни за что не станет есть.

— А почему ты спросила? Такую ерунду? Тара смотрела на нее с крайним удивлением. Пришел черед Нэнси энергично пожать плечами.

— Спроси что-нибудь полегче… Когда я сталкиваюсь с какой-нибудь загадкой, то всегда ищу, даже не вполне осознанно, какие-то пустяковые приметы… Ключики, отмычки, путеводные нити… Никогда не знаешь, что найдешь и чем это может обернуться. — Она поднялась со стула. — Мне пора идти, Тара. Позвоню тебе завтра. А скорее всего, еще сегодня. Отдыхай и не выходи никуда.

— Мне пока и не хочется.

Тара проводила Нэнси вниз, в прихожую, и там горячо обняла и поцеловала. Нэнси попросила у хозяйки разрешения позвонить и вызвать гондолу или мотоскафо — моторную лодку-такси, но синьора Дандоло посоветовала пройти пешком до угла, иначе говоря, до Большого канала и нанять гондолу там — это будет быстрее и дешевле.

У Нэнси было не много вещей — спортивная сумка и легкий чемодан, поэтому она отказалась от услуг Тары, которые та ей предлагала, и отправилась одна к Большому каналу.

Не прошла она и нескольких шагов от дома, как почувствовала руку у себя на плече.

— Scusi. Простите, синьорина Дру! Могу я сказать вам несколько слов?..

Нэнси побледнела, но тут же зарделась от шеи до лба. Даже не оборачиваясь, она поняла, кто с ней заговорил. Это был голос Джанни Спинелли.

Как хорош — просто неотразим! — он был, когда шел рядом с ней по набережной. Да, это парень так парень — всем другим сто очков вперед даст! Тут уж ничего не скажешь! И лицо, и фигура — все высший класс.

Опять его улыбка, казалось, пронзила ей сердце. Она старалась не смотреть на удивительные ямочки у него на щеках.

— Что вам нужно? — Она сама не узнала свой голос. — Зачем вы идете со мной?

— Проводить и поговорить. Зачем еще? — С этими словами он сделал попытку взять из ее рук сумку и чемодан. — Пожалуйста, позвольте мне помочь вам, синьорина. Prego!

Было глупо отказаться или начать сопротивляться, да еще здесь, на улице. Она все-таки оставила у себя сумку, которая висела через плечо, но вручила ему чемодан, хотя и понимала: это дает ему лишний повод сопровождать ее чуть ли не до конца поездки.

— Вы что же, ждали меня все время, пока я находилась в пансионе? — спросила она с раздражением, которого не могла скрыть, что было неприятно ей самой. Какое право она имеет упрекать, быть недовольной его любезностью?!

— Как видите, — сказал он.

— Для чего?

— Сага! Дорогая! Неужели нужно спрашивать такие вещи? — С коротким сухим смешком он посмотрел ей прямо в глаза, посмотрел так, словно в ЭТУ минуту никого на свете, кроме них двоих, не существовало. — Я ожидал вас, потому что вы очень красивая девушка, таких я еще не знал, и я хочу быть с вами столько, сколько возможно, сколько смогу и пожелаю! E cosi… Итак, мой ответ удовлетворил вас, мисс Нэнси Дру?

Она попыталась сказать себе, что не надо обращать никакого внимания ни на его слова, ни на взгляды, которые говорили то же самое, если не больше. Но выполнить это было трудно.

— Скольким девушкам вы говорили то же самое?

Она произнесла это опять слишком резко, потому что разозлилась на себя за то, что невольно поддается обаянию его внешности, что задает вопросы, какие не следовало бы задавать.

— Многим, — ответил он на ее вопрос. И с усмешкой добавил: — Но сейчас впервые говорю вполне искренне.

По вашему поведению в доме у сестры можно было подумать, что вы безумно влюбились в Тару с первого взгляда.

Нэнси постаралась, чтобы ее слова звучали как можно более едко.

Джанни хмыкнул.

— Не беспокойся, дорогая. Тебе не следует изнывать от ревности.

Он с легкостью переходил в разговоре с «вы» на «ты» и обратно.

— Ревности?! — Нэнси задохнулась от возмущения. Кто вам дает право считать, что я стану ревновать вас ко всем, к кому вы сочтете нужным проявить внимание?