Призрак войны - страница 51

Вместо этого я проголосовал за две пригоршни подслащенной каши, молоко, чтобы смыть её внутрь и горячий душ. Завтрак смог меня разбудить, а душ вправил мне мозги настолько, что я умудрился побриться, не перерезав себе горло. Когда водишь холодной сталью по собственной коже, в этом есть что-то проясняющее рассудок.

К белой рубашке и узкому черному галстуку я надел серые брюки и пиджак, служившие своего рода униформой местных бюрократов. Я покинул мои комнаты, на ходу пристегивая идентификационную карточку и направился к центральному зданию Рыцарского Зала. Интерактивная информационная панель, встроенная в дверцу моего холодильника, сообщила о необходимости встретиться с рыцарем Консуэлой Дагмар в девять, но я прибыл на пять минут раньше.

Мы встретились в небольшой комнате для совещаний, обставленной черными кожаными диванчиками, достаточно толстыми, чтобы самортизировать падение меха из ионосферы. Они были расставлены квадратом, в центре располагался голографический проектор. Он был облицован панелями черного дерева, а проекционную аппаратуру защищал лист черного стекла.

За спинкой дивана, на котором я должен был сидеть, располагался буфет, заполненный водой, соками и набором всяких здоровых продуктов, вроде фруктов, орехов и семечек.

Джанелла и Несса, присутствовавшая в качестве глаз и ушей Виктора, уже прибыли и шептались друг с дружкой, сидя по углам двух смежных диванов. Служащий вроде меня – только у него был фиолетовый галстук, скрепленный серебряной шпилькой – глянул на меня, когда я вошёл. Он повозился с едой, и поклонился вошедшей графине.

– Все готово, миледи.

Она улыбнулась ему и кивнула.

– Очень хорошо, Вроксли. Если мне ещё что-нибудь понадобится, я вас позову.

– Ожидаю ваших распоряжений, миледи. – С этими словами пожилой мужчина резко по-клонился, отчего у него из прически выбилась прядь волос, и отбыл.

Дверь с шипением закрылась за ним и Консуэла Дагмар снова улыбнулась, уже мне.

– Приятно снова вас видеть, Мэйсон. Вы выглядите намного лучше, чем я ожидала.

Я бросил взгляд на Джанеллу.

– Меня всего лишь дубасили кулаками, а не резали пилами.

– Но то были большие кулаки, любовь моя. – Она наградила меня улыбкой. – Хорошо, что ты быстро поправляешься.

Я ей подмигнул, отчего на её щёчках выступил румянец и снова обратил внимание на рыцаря.

Несмотря на то, что ей было за семьдесят, она не выглядела и на пятьдесят. Она по-прежнему стригла волосы коротко, на манер многих мехвоинов, а её темные глаза оставались живыми и подвижными. Во многих смыслах она напомнила мне Бодрячку, или Бодрячка напоминала мне её, только моложе и энергичней. В Консуэле ещё осталось немало огня, хотя за годы она научилась укрощать и перенаправлять его.

Она жестом пригласила меня сесть на диван к Джанелле и заняла место напротив нас. На ней были кремового цвета юбка и жакет, ярко-синяя блузка, а также темно-коричневые туфли.

Наряд хорошо сочетался с её смуглой, оливкового цвета, кожей, что стало очень заметно, когда она разгладив рукой юбку, наклонилась вперед.

– Во-первых, я прочитала отчеты о произошедшем на Хелен и, хотя я согласна с тем, что разрешение ситуации нельзя назвать удовлетворительным, возможно, это наилучший вариант, который мы могли в данном случае получить. Если бы Ловкий вас не выдал, то, как я подозреваю, со временем вы смогли бы подняться в организации достаточно высоко, чтобы суметь понять, кто стоит за ним. Чтобы вы знали, республиканские власти на Акамаре аннулировали ордер на арест Сэма Донелли, учитывая, что доказательства были собраны незаконными методами. Он был выпущен из-под стражи на Эпсилон Инди. Там он видно залег на дно, поскольку прокуратура Акамара до сих пор ищет его для допроса.

Я кивнул.

– Благодарю вас, миледи. Я не знаю понадобится ли мне Сэм снова, но он был полезен.

– Мы его пока оставим в живых. Все досье на него остались на месте, а при нынешней неразберихе создать новую легенду и распространить её достаточно широко – такая проблема, которая нам просто не нужна.

– Да, миледи.

Консуэла опустила руку под край стола и нажала скрытую кнопку. Маленький голубой куб ожил, воспарив над столом. На его гранях загорелись, словно пропуская свет изнутри, тоже голубые, но более темные буквы, и я смог разглядеть сквозь куб слова, написанные в обратном порядке на противоположной грани куба. К тому времени, как графиня Ламбрехт заговорила, куб начал медленно вращаться по часовой стрелке.