Призрак замка Сирвуаз - страница 4

Я не смог сдержать возгласа восхищения. Но герцог уже демонстрировал мне своих воинов. Мы переходили от одного к другому по его усмотрению, и я испытывал перед ними то мрачное ощущение, которое всегда возникает в подобном музее.

Там, среди доспехов, люди этой эпохи кажутся вам некими представителями семейства ракообразных, выпотрошенную скорлупу которых решено было сохранить подобным образом. Есть в этой броне что-то трупное и мумифицированное. Коллекция г-на де Кастьевра, как и те, что хранятся в Доме инвалидов или Армерии Реал, также чем-то походила одновременно и на музей, и на оссуарий, и мне никак не удавалось избавиться от мысли, что, осматривая ее, я вижу останки причудливых предков, скелеты какой-то исчезнувшей человеческой расы.

Что до герцога, то он, казалось, был озабочен лишь тем, чтобы поделиться со мной своими глубокими познаниями в оружейном искусстве, которых я никак не мог от него ожидать.

Он обременял мое невежество специфическими словами и техническими терминами; одни за другими, он детализировал ратные доспехи, рассказывал мне о роли налокотников и фокров, иногда приводя имена капитанов, надевавших эти формы и оживлявших эту косность.

Некоторые из этих имен принадлежали прославленным воинам.

— Бонниве, Байяр… — объявлял герцог. — Коннетабль де Бурбон… Все эти доспехи датированы правлением Франциска I. А вот, — добавил он с гордостью, — и сам король!

— Какой бравый молодец! — воскликнул я.

Королем оказался всадник, располагавшийся в глубине зала. Сидя верхом на расписанной статуе першерона, закованного в кольчужные латы, он был в итальянских доспехах, черных с вытравленными золотыми узорами: настоящий богатырь, очень прямо державшийся в седле и, казалось, безмолвно смеявшийся через единственную прорезь в украшенном геральдическими лилиями шлеме.

— Это доспехи, в которых он сражался в битве при Павии, — заявил г-н де Кастьевр.

Затем он повернулся и, обведя широким жестом чудесный зал, в котором ничто не напоминало современные эпохи, сказал:

— И вы еще хотите, чтобы я терпел здесь этих англоманов в их одеждах для гольфа или для тенниса!.. Чтобы я давал здесь файв-о-клоки и светские рауты!.. Чтобы снобы с прилизанными волосами являлись сюда танцевать бостон или танго с красавицами-мадамами, одевающимися на улице Мира?

Тут-то внезапно осенившая меня мысль и принесла решение, которое я безустанно искал в сумерках моего разума:

— Так в чем же проблема, мой дорогой герцог? Заселите Сирвуаз — хотя бы на один вечер — людьми из далекого прошлого! Организуйте костюмированный бал, и пусть все гости оденутся по моде того времени, которое вы им укажете!

— А что — неплохая идея!..

Я же размышлял так: «Пусть это и всего лишь празднество, одно-единственное. Но могу поспорить, что приготовления к этому празднеству займут моего любителя старины на добрых три недели!»

— Замечательная идея! — повторял герцог. — Нужно рассказать о ней жене, сейчас же!

Естественно, обеих сестер столь интересное предложение привело в полный восторг, а когда из Тура к ужину приехал г-н де Рокруа, я подумал, что он заключит меня в объятия — так велико было ликование этого молодого весельчака.

— Вот вам-то, Морис, мы и поручим вести этот бал, — сказал ему г-н де Кастьевр. — На манер наших предков. Запомните: только старые танцы! Паваны, паспье, чаконы, сарабанды. Все должны их разучить, иначе будут подпирать стену. Могу я в этом на вас рассчитывать?

— Разумеется!

— Остальное я беру на себя, — добавил герцог с компетентным и довольным видом, который он несколько утрировал, исключительно для того, чтобы нас позабавить.

Г-жа де Кастьевр так обрадовалась случившейся в муже перемене, что даже сделала вид, что смеется до слез, тогда как и вправду плакала.

Мой расчет оправдался: на следующие три недели Сирвуаз сделался центром светского волнения, распространявшегося на двадцать льё кругом.

Мои хозяева совершили множество вылазок в Париж, где посещали не только костюмеров и портних, но и библиотеки с обсерваториями. Шкафы и столики замка покрылись дорогими эстампами и книжками. Г-н де Кастьевр развернул лихорадочную активность, предвидя и организуя все, от оркестра, который непременно должен был быть архаичным, до факелов, которые, по его мнению, должны были освещать Зал Стражи. То и дело кто-то говорил: «Я еду в Тур». Один автомобиль отъезжал, другой, забитый свертками, возвращался. В прочих прибывали соседи, желающие осведомиться о предстоящем бале или же разучить какой-нибудь старомодный бранль.