Призраки прошлого - страница 37

– Не беспокойтесь. Если не трудно, поставьте около меня вино и бокал, я посижу один и подумаю, как отомстить Льюису. Пусть мистер Вейнрайт спокойно насладится общением с привидением в моей спальне.

– Не валяйте дурака. Вы устали, и вам нужно отдохнуть.

– Чертовски болит лодыжка, не говоря уже о шее. – Мертон следил за лицом девушки, надеясь найти сочувствие. Не получив его, добавил: – А мое самолюбие! Какой удар!

– Если вас так волнует ваше самолюбие, не нужно было нестись за ней по лестнице. Подумали бы о гордости. А как, кстати, насчет моей гордости? Ведь вас же никто не выгонял из дома.

– Я уже извинился. Надеюсь, что это снимает с меня вину.

– Вовсе нет, милорд.

– Чтобы загладить проступок, дам в вашу честь званый ужин. Это удовлетворит ваше ущемленное самолюбие?

– Я бы не хотела доставлять вам излишние хлопоты, но папа советовал захватить вечернее платье, поэтому бесполезно возражать. А теперь предоставлю вас вашему вину и укорам совести.

Она поднялась, поставила на столик возле его кресла графин с вином и бокал и, заметив, что он улыбается, сказала сердито:

– В данной ситуации было бы приличнее не улыбаться ехидно, а раскаяться в содеянном, милорд.

– Я улыбаюсь не с намерением посмеяться над вами, Чарити. Пожалуйста, не сердитесь, что я называю вас по имени. Я делаю это для того, чтобы напомнить о вашем христианском долге ^>>[26]. В Библии говорится: «Милосердная душа не ожесточается и долго не держит зла».

– Да, но пословица говорит, что «милосердие должно начинаться дома». Раз меня никто не жалеет, пожалею себя сама и пойду спать. Спокойной ночи, Мертон.

– Расставание так печально и так сладостно.

– Аu contraire ^>>[27]. Расставание – большое удовольствие. И запомните, сэр, вы не Ромео и новая встреча не сулит вам сладостных ощущений. – С этими словами она вышла.

– Это нужно было предполагать. Ромео был просто осел, – крикнул он ей вслед.

У лестницы Чарити догнало эхо от его хохота. Она тоже позволила себе хихикнуть в унисон ему. Девушка испытывала мстительное удовольствие от сознания, что Мертону снова пришлось выставить себя в глупом свете и извиниться. Этого он просто терпеть не мог. Еще парочка подобных эпизодов, и он перестанет смотреть на всех свысока и станет обычным человеком.

Когда на следующее утро Чарити спустилась к завтраку, Мертон и Льюис уже сидели вместе за столом, беседуя как ни в чем не бывало. Девушке понравилась незлопамятность хозяина дома. С помощью трости он попытался встать ей навстречу. Чарити приветливо улыбнулась и сделала знак рукой, чтобы тот оставался на месте. Темные круги под глазами свидетельствовали о том, что он не спал всю ночь.

– Доброе утро, Мертон. Вы сегодня неважно выглядите. Надеюсь, что лодыжка не очень мучила вас ночью? – сказала она.

– Доброе утро, Чарити. Благодарю вас, спал прекрасно – заснул, как только коснулся головой подушки – в три часа. Поющая монахиня, как утверждает мистер Вейнрайт, проявляла большую активность в моей спальне. Он настаивает, что она оттуда не выходила. Опять проделки Льюиса. Но, похоже, что в доме было другое привидение этой ночью.

– Не может быть!

– Я не шучу. По крайней мере, маман утверждает, что ее опять посещал призрак.

– Но вы же забили и замазали окно на чердаке над ее комнатой и заделали дыры в шкафах и стене.

– Предполагаю, что призрак явился прямо из комнаты мисс Монтис на этот раз.

– В виде белого голубя, – вставил Льюис, поднимая глаза от тарелки с яичницей.

Мертон не любил, когда его прерывали, но подавил раздражение и продолжал:

– Я услышал мамин испуганный крик – это случилось, когда я собирался лечь спать, и бросился в ее комнату: открыл дверь – птица полетела прямо на меня. Испугался страшно. Немудрено, что маман так визжала. Она говорит, что это душа Мег прилетала, чтобы мстить ей. Какое гнусное изобретение, – закончил он мрачно.

– А не могла птица залететь в комнату днем, когда окно было открыто? – спросила Чарити.

– Маловероятно. Голуби не страдают бессонницей. Почему он должен был спать днем и начать летать в третьем часу ночи?

– Голубя могли напоить снотворным, – предположил Льюис. – Лауданумом, скорее всего.