Призраки Уэли и козни Императора - страница 10

Робинзон стал яростно возмущаться и выкрикивать угрозы, но Томас его уже не слышал. Он прислушивался к звукам за дверями и плавно повернулся к ним, чтобы лучше расслышать, что там происходит. Томас вспомнил, что ему скоро предстоит наблюдать трагедию Анны, которая ещё ни о чём не подозревает. Он снова резко повернулся к Робинзону и прикрикнул на него:

— Замолчите. Вы понимаете, что здесь сейчас будет происходить? Убирайтесь, у нас ещё будет много времени для дискуссий и выяснения отношений.

Робинзон оторопел от неожиданности и резко замолчал, будто бы сам увидел привидение. И в этот момент в комнату постучали, дверь со скрипом приоткрылась и в кабинет вошла Анна.

— Дорогой! Пора завтракать.

Она подошла к мужу и нежно провела ладонью ему по голове, после чего наклонилась для поцелуя и прикоснулась губами к пока ещё не остывшей и не окоченевшей шее. После чего тихо прошептала на ухо:

— С тобой всё в порядке, милый?

Видя, что Томас никак не реагирует, Анна обняла его обеими руками за плечи и попыталась взглянуть ему прямо в лицо. Но лицо Томаса Уэли скрывали скрещённые руки, и женщина с усилием подняла голову мужа. Увидев его посиневшие губы, она в испуге одёрнула его за плечи и прислонила спиной к спинке кресла. Голова покойника упала на собственное плечо и тут же перекатилась на грудь, в это же мгновение руки непослушно скользнули со стола, распластавшись по обе стороны лакированных подлокотников кресла. В это мгновение Анна всё поняла и, как сильная женщина, испытавшая на своём жизненном пути не первое потрясение от подобных ситуаций, случавшихся с её детьми, приняла очередное потрясение с необыкновенным мужеством.

— Ты всё-таки это сделал. Я подозревала, что ты, несмотря ни на что, решишься на этот поступок. Прошептала Анна и, опустившись перед покойным мужем на колени, взяла его тяжёлую, обмякшую руку, поцеловала и прижалась к ней щекой. Сверкающими кристаллами скатывались слёзы по её щёкам и падали тяжёлыми каплями на пол.

В это время Томас Уэли, в своём новом состоянии, висел в воздухе за её спиной и, наблюдая за этой картиной, тихо приговаривал:

— Ничего, милая, всё пройдёт. Я знаю, ради чего пошёл на этот поступок. Я всегда буду рядом с тобой и не позволю этому дьяволу Робинзону совершать свои скверные намерения против моей семьи.

Анна стояла на коленях. В её сознании пробегали самые прекрасные воспоминания из жизни с этим замечательным человеком. Ей припомнились их первое знакомство и первые встречи. Волнения во время венчания. Приятные проблемы, связанные с постройкой дома. Анна не заметила, как её слёзы сменились улыбками от очередных добросердечных воспоминаний.

Дух Томаса, наблюдавший за женой, будто бы читая её мысли, тоже преисполнился лучшими моментами их совместно прожитой жизни. Он был доволен подобному повороту дела, связанного с его смертью, реакцией своей любимой и любящей супруги.

Так продолжалось около часа. Анна опомнилась и встрепенулась, когда услышала шаги в коридоре, приближающиеся к кабинету. Это, несомненно, была их дочь Коринн. Она лёгкой походкой, шурша утренним туалетом, шла выяснить, куда попрятались её родители, когда завтрак в столовой уже остыл. Мать застыла в ожидании и в волнении начала судорожно обдумывать, как преподнести их дочери скорбную весть. Но так и не нашлась, что сказать, смотрела испуганными глазами на дверь. Коринн постучала и спросила:

— Мама! Папа! Вы здесь? Я могу войти?

— Да, конечно, дорогая, — ответила Анна и в её горле, пере-сохшем от волнения, больше не могло родиться ни единого слова, ни единого звука.

Коринн приоткрыла дверь, заглянула, а после вошла. Видя, что мать стоит на коленях с испуганными глазами перед сидящим в кресле отцом, она предположила, что у родителей идёт серьёзная беседа, поэтому, извинившись, хотела вернуться к двери и покинуть кабинет. Но мать умоляющим взглядом посмотрела на Коринн и глазами показала на отца, но Коринн не понимая, переспросила:

— Что, мамочка?

Ей было не видно со спинки высокого кресла отца и поэтому она с недоумением подошла поближе, испытывая необъяснимое волнение. Мать свободной рукой взяла руку дочери и, сжав её, тихим хрипловатым от обезвоживания голосом произнесла: