Призраки Востока - страница 4

Он уже не боялся. Наоборот, по всему выходило, что удача улыбнулась слепцу. Ведь самурай сказал, что его хозяин высокого ранга. Наверное, императорский чиновник… Но тут оказалось, что они пришли. Хоити провел перед собой рукой и нащупал ворота. Это его удивило. Не помнил он никаких похожих ворот в этой части городка. Разве что главные ворота Амидадзи…

– Каимон!8 – крикнул самурай.

Заскрипел отодвигаемый засов, ворота распахнулись, и Хоити с провожатым вошел за ограду. Похоже, они прошли по саду и вскоре опять остановились перед какими-то дверями.

– Эй, внутри! – опять крикнул самурай. – Я привел Хоити!

За дверьми послышались торопливые шаги и женские голоса. Их впустили. По словам женщин Хоити понял, что это кто-то из челяди. Впрочем, особенно долго размышлять ему не дали. Другая рука, на этот раз женская, уверенно повела слепца по ступеням вверх. На последней ступени ему было велено оставить сандалии, а дальше пошли какие-то обширные пространства, разгороженные полированными панелями, уставленные совсем уж непонятными колоннами, так что запомнить дорогу не было никакой возможности. Пол устилал свежий тростник. Наконец его вывели на середину обширного зала, заполненного, видимо, множеством людей. Со всех сторон слышалось шуршание шелка, словно шорох листьев в густом лесу. И голоса, много голосов… Хоити прислушался и понял, что так говорить могут только при дворе.

Музыканту еще раз посоветовали ни о чем не беспокоиться и даже подали подушечку под колени. Хоити принялся настраивать инструмент. В это время к нему обратилась женщина, наверное, здешняя управительница, и потребовала, чтобы он спел историю Хэйкэ под аккомпанемент бивы.

Баллада была очень длинная. Если исполнять ее целиком, понадобилось бы несколько ночей. Поэтому Хоити осмелился задать вопрос, какую из частей хотят послушать в этом зале?

Женщина подумала и сказала:

– Спой нам о битве при Данно-ура. Это событие до сей поры вызывает глубокую скорбь.

И тогда Хоити возвысил голос и запел песнь битвы, кипевшей в штормовом море давным-давно. Бива под его пальцами заплакала, застонала, как стонут весла, что гонят корабли вперед, в сражение, струны свистели, как стрелы, глухо стучали, словно мечи ударяли о шлемы воинов, рокотали, как топот людей на палубах, вскрикивали, как несчастные, падающие в холодные волны, стонали, как раненые и умиравшие от ран. Справа и слева от себя он слышал приглушенные восторженные возгласы: «Какой изумительный артист! У нас в провинции никто не способен так играть! Да во всей империи не сыщется такого певца, как Хоити!»

Хоити осмелел от похвал, вдохновенно ударил по струнам и запел еще лучше, так, что вокруг все смолкли от удивления и восторга. А когда повествование подошло к описанию гибельного прыжка Ниино Амы с наследником предводителя на руках, слушатели единодушно вскрикнули, а после этого многие зарыдали так громко, что Хоити испугался той боли, которую он невольно причинил этим хорошим людям. Рыдания и стоны стихли не скоро, а потом в наступившей тишине снова заговорила женщина, которую Хоити принял за домоправительницу.

– Нам говорили, что ты искусный музыкант и сказитель, но мы и подумать не могли, что твое мастерство столь велико. Этой ночью ты пел прекрасно. Наш повелитель намерен достойно наградить тебя. Но он хочет, чтобы ты пел здесь еще шесть ночей подряд – а после этого он отправится в обратный путь. Посему завтра ночью тебе надлежит прийти сюда в то же время. Твой сегодняшний провожатый придет за тобой. Но мне велено передать тебе, чтобы ты ни в коем случае никому не рассказывал, где и у кого ты был. Наш повелитель путешествует инкогнито, никто не должен знать, что он почтил своим присутствием Акамагасэки. А теперь ты свободен, можешь возвращаться в свой храм.

Хоити должным образом поблагодарил женщину, и она проводила его до выхода. Тот же самурай ждал певца и отвел его до самой веранды, откуда начался их путь. Там они распрощались.

Хоити вернулся почти на рассвете, однако его отсутствия никто не заметил. Монах после службы не стал заходить к нему, решив, что Хоити уже спит. За день певец отдохнул. Он никому не рассказал о своем ночном приключении. На следующую ночь самурай снова пришел за ним и отвел в уже знакомый дом. Хоити играл и пел, и опять все были поражены его удивительным талантом. Вот только в храме на этот раз заметили его отсутствие. Утром его вызвал настоятель и мягко упрекнул: