Призраки Востока - страница 9

Как было приказано, место для казни отвели в саду. Осужденного привели туда и бросили на колени на песок, как раз возле пересечения выложенных камнем дорожек, которые есть в любом японском садике. Руки преступника были связаны за спиной. Слуги натащили ведер с водой и мешков с камнями и обложили несчастного со всех сторон так, что он и пошевелиться не мог. Пришел хозяин, понаблюдал за приготовлениями и не нашел, к чему придраться.

Внезапно узник крикнул ему:

– Почтенный господин! Выслушайте меня! Я не нарочно! То, что я сделал, было сделано по глупости. Так я от рождения дурак, такая уж у меня карма. Но ведь нельзя же убивать человека только за то, что он уродился глупым. Это несправедливо. А несправедливость безнаказанной не останется. Вот вы убьете меня, моя обида породит месть, и ваша несправедливость обернется злом и для вас.

Действительно, если убить человека в состоянии большой обиды, призрак убитого может мстить убийце. Самурай, хозяин имения, знал это. Он ответил мягко, почти ласково:

– После смерти можешь пугать нас, сколько хочешь. Но мне что-то плохо верится, что ты имеешь в виду именно то, о чем говоришь. Скажи-ка, ты можешь дать нам какой-нибудь знак, что замышляешь великую месть, после того, как тебе отрубят голову?

– А как же! – вскричал приговоренный. – Обязательно дам.

– Вот и славно, – кивнул самурай, вытаскивая длинный меч. – Сейчас я отрублю тебе голову. Вот, смотри, прямо перед тобой дорожка, выложенная камнем. Если твой озлобленный дух заставит твою отрубленную голову укусить камень, может, тебе удастся напугать здесь кого-нибудь. Ну так что, попробуешь укусить камень?

– Укушу! – исступленно закричал приговоренный к смерти. – Еще как укушу! Вот увидите!

Блеснул на солнце клинок, свистнул рассеченный воздух, послышался тупой удар, и тело безвольно обвисло на мешках с камнями, заливая песок кровью. Голова несчастного покатилась к дорожке, но вдруг подпрыгнула и вцепилась зубами в один из камней. Только несколько мгновений спустя она безжизненно упала на землю.

Никто не проронил ни звука. Слуги в ужасе смотрели на своего повелителя. И только самурай сохранял полнейшее спокойствие. Он невозмутимо передал меч слуге, а тот полил яркое лезвие водой из ковшика, смыл кровь и протер клинок мягкой бумагой. На том и завершилась экзекуция.

Потянулись дни и месяцы ожидания. Слуги и домашние самурая жили в постоянном страхе. Никто из них не сомневался, что призрак сдержит обещание и отомстит. Это ощущение постоянной угрозы заставляло их видеть то, чего не было. Люди пугались шелеста бамбуковых ветвей, игры теней в саду. Наконец, поговорив между собой, они решили просить хозяина отслужить сэгаки17 по убитому, чтобы умилостивить его злобный дух.

– Вовсе незачем это делать, – ответил самурай, когда старший слуга передал ему общую просьбу. – Месть умирающего действительно может быть опасной и вызывать страх. Только не в этом случае.

Слуга лишь таращил глаза на хозяина, не понимая, чем вызвана такая спокойная уверенность его господина.

– Да тут все просто, – снизошел до объяснения самурай, почувствовав невысказанный вопрос. – По-настоящему опасным может стать только самое последнее намерение умирающего. Вынудив его дать нам знак, я отвратил его сознание от жажды мести. Он умер с одной единственной целью – укусить камень, и сил его духа хватило на достижение этой цели. Но только этой и никакой другой. Обо всем остальном он просто забыл… Так что не думай о мести духа, и других успокой. Ничего не будет.

Воистину, так и случилось. Дух убитого никому не причинил никаких неприятностей. Совсем ничего не было.

Восемь столетий назад монахи Мугеньямы из провинции Татоми187 решили обзавестись большим колоколом для храма. Они обратились за помощью к женщинам из своего прихода, и те принесли им бронзовые зеркала для переплавки.

[Между прочим, еще и сегодня во дворах некоторых японских храмов можно видеть груды старинных бронзовых зеркал, пожалованных прихожанками для подобной же цели. Я видел такое во дворе храма Йодо в Хакате. Зеркала сдавали для сооружения бронзовой статуи Будды Амитабхи высотой в тридцать три фута.]