Призыв - дело серьезное. Огонь моих крыльев - страница 9
– Неужели, и правда, розгами выпорешь?
– Тьфу на тебя, Кроу! И ты туда же. Светлый плохо на тебя действует.
Ну наконец-то его проняло!
– Ой! Кстати, насчет светлого. Гас, тебе туго пришлось этой ночью? – спохватываюсь, вспомнив, что так и на задала важный вопрос.
– О, Ирис! – некромант закатывает глаза к потолку. – Давай уже закончим обсуждать мою личную жизнь?
– Гас! Я говорю о метке!
– О метке? – некромант задумчиво трет запястье с песочными часами. – Знаешь, я что-то почувствовал, но так и не понял, что именно. Понимаешь, я очень устал. Сначала пел, потом…
– Обойдемся без интимных подробностей! Ты же сам об этом просил! – машу руками так, словно некромант снова в обмороке.
Как же все-таки забавно его поддразнивать.
– А как насчет Берки? Ну… Вы же спали вместе. Может, ты что-то заметил? Она не стонала, не жаловалась? – смущаюсь, но все же задаю вопрос.
Некромант смотрит с прищуром, я жду, что он снова пошутит.
– Точно! Она-то меня и разбудила. Я проснулся и обнаружил, что Люсиль вертится и хнычет во сне. Обнял ее, и мы снова уснули. Правда, не сразу…– все-таки делится он.
– Люсиль жаловалась на боль в татуировке? – стараюсь сосредоточиться на главном.
– Я так и не понял. Сначала, возможно, так и было, но потом мы отвлеклись. А что?
– Давай подождем Гейл, не хочу повторять свой рассказ дважды.
Проклятийница словно только и ждала, пока про нее вспомнят. Невозмутимая и строгая, как обычно. С идеально ровными волосами и подкрашенными губами она появилась из своей комнаты.
Хм. Такой густой вишневый тон помады, должно быть, отлично скрывает следы поцелуев. Ой! Что-то у меня мысли этим утром все не в ту сторону…
– Чистой ауры, Ирис, Гас!
– Чистой ауры, Гейл! – отвечаем вразнобой, и я интересуюсь: – Как спалось?
– Просто прекрасно, если бы не эта гадость, – подруга красноречиво трет запястье.
– Вот! У тебя тоже рука болела? Я думала не выдержу и заору. Просто жуть какая-то. Если бы не Арес, не знаю, что бы делала.
Мое красноречие разбивается о недоумение на лице подруги.
– Да нет, ничего такого… – Гейл явно растеряна. – Немного поныло, но и близко не так, как в первый раз.
– Странно… – теряюсь я.
– Может ли такое быть, что у меня одной такой отложенный эффект? Или… Это тоже была часть испытания? Какая-то проверка?
– Похоже, у тебя еще на одну причину больше не ходить во дворец, – выражает нашу общую мысль Гас.
Гейл в это время что-то пишет в блокнотик.
– Жак сейчас будет. Я попросила его узнать по пути, как чувствуют себя другие адепты, которым поставили метку. – Гейл наливает себе чай. – Ирис, Гас прав, я тоже считаю, что тебе опасно появляться рядом с императором. Авельенец в Раадриме это… Это чрезвычайная ситуация, понимаешь? При этом полагается ввести военное положение?
– Ч-чего?! – сиплю я.
– Возможно, сработали какие-то системы оповещения, и уже ищут причастных, – добивает меня Гейл.
– Первый раз о таком слышу. Нам подобное не преподавали. Про существ и существование других планов и миров – сколько угодно рассказывали, но про авельенцев и все, что с ними связано, – ничегошеньки!
Обхватив себя руками, принимаюсь в панике метаться из угла в угол. Но вдруг осознаю самое важное и, остановившись, гляжу поочередно на Гаса и Гейл.
– Но если я не приду на экзамен, как потом докажу, что в моих действиях не было злого умысла, а появление Ареса – чистая случайность?
Если все откроется, то за кражу гримуара и запрещенный ритуал мне все равно придется ответить, но с этим я уже почти смирилась.
Друзья переглядываются и вздыхают.
– Не отговорим? – интересуется некромант у проклятийницы, как будто меня здесь нет.
– Безнадежно, – качает головой та.
– А если ее проклясть слегка? Ну там, на забывчивость или что-то такое же безобидное?
– Можно попробовать, – лениво морщит нос Гейл, словно припоминая подходящее проклятье.
– Даже не думайте!
Шум и ругательства снаружи отвлекают нас от перепалки. Прямо дежавю какое-то!
– Ой… – растерянно смотрит на нас Гейл и вдруг, всполошено пискнув, забавно семенит на цыпочках к выходу.
Шагать шире ей мешает узкое платье. Когда она распахивает дверь, мы все хором вскрикиваем от неожиданности. И я, и Гейл, и даже невозмутимый скептик-некромант выдает какую-то высокую ноту. Не отстает от нас и гость. Это не кто иной, как Жак Даманн, но почему-то с повернутой на сто восемьдесят градусов головой. Так, что на нас смотрит только его макушка.