Про чтение. Часть 1. Основы - страница 12

Во-первых, это витиеватый язык, переживший XIX столетие. Автор слишком медленно раскачивается и громоздит массу ненужных подробностей, обильно рефлексирует и скатывается в самоповторы. Такие абзацы громоздятся, отвлекая внимание. Во-вторых, а это недочет серьезный, недостаточно раскрыт сам мир Ночной земли и его секреты, которые по ходу действия буквально требовали, кричали, чтобы их поскорее разгадали. Увы, Ходжсону гораздо интереснее описывать чувства обитателя Редута к возлюбленной Мирдат, чем загадку Дома Безмолвных или Стражей. Есть подозрение, что сам роман имел главной целью описать любовь, жертву и нравственные поиски.

Так или иначе, но «Ночная земля» вещь уникальная, очень интересный роман, который оказал большое влияние на основы «темной» литературы и фантастики. Не чистый хоррор в современном понимании, но что-то наподобие. И к тому же один из первых постапокалиптических романов XX столетия.

У замечательного романа, открывающего знаменитый цикл о Джоне Картере, джентльмене и воителе с Земли, если покопаться, можно найти кучу недостатков. Но и достоинств наберется немало. А уж культурное значение этого произведения в фантастической литературе признают даже самые ярые скептики и ворчуны. Но обо всем по порядку.

Прежде чем говорить о данном романе, необходимо раскрыть понятие «pulpfiction». Под «пальпом» в западной культуре было принято понимать книжки и журналы в мягких обложках, рассчитанные на самого массового читателя — то, чем можно скоротать время в ожидании автобуса или в вагоне метро. Что-то легкое, необременительное и вместе с тем занимательное. Как правило, в конце 19 и первой половине 20 века в американской жизни спросом пользовались истории в стиле приключений, эротики и нуар-детективов, чуть позже — ужасы. А потом эту нишу заняла журнальная приключенческая фантастика, плотно поселившаяся на страницах изданий вроде «AmazingStories». Это позже, к концу золотого века, фантастика стала претендовать на звание высокой литературы и сдвигать тектонические пласты в массовом сознании, раскрывая горизонты непознанного, а в довоенное время, причем даже до Первой мировой войны, фантастика играла роль развлекательного чтива, снабженного стандартным набором клише.

Спрашивается: какое к этому всему имеет отношение «Принцесса Марса» Берроуза?

Все просто как дважды два.

Рискнем заявить, что популярная фантастика началась именно с «Принцессы Марса».

По ряду причин. Во-первых, роман был хронологически первым большим произведением, снискавшем популярность в Штатах, он издан в 1912 году и принадлежит перу интереснейшего автора, имевшего к тому моменту богатый жизненный опыт и деловую хватку. Для понимания: именно Берроуз создал Тарзана. До Берроуза в Америке никто даже не смотрел в сторону фантастики как коммерческой литературы, все авторы были заняты в основном вестернами и приключениями. Во-вторых, В «Принцессе Марса» Берроуз смог очень грамотно и умело совместить элементы старого и нового направлений, вестерн и космос, избрав в качестве театра действий ближний космос, конкретно Марс, предмет самого пристального интереса землян, не без помощи старины Герберта Уэллса, конечно. Рецепт нового коктейля оказался удачным: выяснилось, что отважный герой, спасающий принцессу-в-опасности, вполне может действовать не на Земле, а его врагами могут быть не только люди и звери, но и инопланетяне с внеземными монстрами. В-третьих, Берроуз написал именно фантастико-приключенческий роман, не обремененный великими идеями, что кардинально отличает его прозу от ранних вещей того же Уэллса или приключений Жюля Верна, наполненных духом первооткрывательства, вау-эффектом. Нет, Берроуз использует марсианскую культуру и мир сугубо как функцию, все подчинено раскрытию приключений Картера, и, если заменить джеддаков на индейцев, а восьмилапых монстров на лошадей, мы получим чистый приключенческий вестерн, содержательно никак не страдающий от подобных рокировок. И это чрезвычайно важно, потому что пересаженный на новую почву цветочек пустил корни и приступил к пышному росту: «Принцесса Марса» обрела такую дикую популярность, что Берроуз создал еще одиннадцать (!) полновесных романов того же цикла.