Про дедушку Гайсу - страница 4

Сильва пригладил бороду, широко расставил колени, уперся в них руками…

Сперва он заговорил о себе — о том, что трудно стало охотиться: за паршивого лося полтора года схватить можно, что без хорошей собаки в лесу теперь делать нечего… Затем он перешел к собакам: сказал, что давно мечтал повязать свою Дамку с Актушем, но Актуш совсем старый стал и, говорят, от старости глупеть начинает — с ушами в бидон забрался и чуть не погиб нехорошей смертью…

Теперь началась новая тема: старческое слабоумие, вызванное долгим одиночеством. Сильва описал тоску одиноких людей, которых еще нельзя назвать стариками, но в чьих жилах кровь бежит не так быстро, как в молодости…

По крупному лицу Фариды скользнула слабая улыбка.

— Ты какой веры? — спросила она.

— Я? Лютеранской, кажется…

— Такой не бывает… Все равно, мы разной веры, старик.

— Эй! Думаешь, я сам свататься пришел! Да разве можно? Я все порядки знаю, Фарида. Я не за себя говорю. Я за хорошего человека говорю. Смирный, непьющий… Газет не читает, но последние известия по радио всегда слушает…

— Гайса, что ли? — спросила Фарида, задумчиво глядя в потолок.

— А хоть бы и Гайса. Что ж такого? Люди вы пожилые. Огороды ваши рядом, забор общий.

— Нет, не общий, — уточнила Фарида. — Плетень он сам ставил, спорить не буду. А бревенчатый заплот — наш собственный, хоть кого спроси.

— Хорошо, Фарида. Пусть стоит этот заплот, пусть плетень не валится. Зачем их рушить? У тебя с Гайсой будет свое хозяйство… У Тимербулата — свое…

Чутьем опытного охотника Сильва почувствовал важность именно этого момента: или старуха Фарида сейчас закричит и выгонит его из дому, или дело пойдет па лад…

Фарида молча принесла самовар.

— Какая у него пенсия? — спросила старуха, отламывая кусок плиточного чая. — Говорят, тридцать семь с полтиной?

— Что ты! С ума сошла? Сорок один рубль ежемесячно!

— А сколько на книжке?

— Точно не скажу. Но полагаю — рублей под триста должно быть.

— А какой же он даст калым?

— Калым?! — Сильва даже не понял, о чем речь.

— Еще бы! За меня нужно калым уплатить. Я — невеста. Гайса должен за меня уплатить.

— Кому? Тебе, что ли?

— Зачем? В доме есть мужчина — мой сын. Вот ему пусть и заплатит.

— А сколько?

— Ну, была бы я лет на десять помоложе… — неуверенно прикинула Фарида, — тогда триста рублей и коня на мясо. Но мне уже шестьдесят шесть, поэтому хватит, пожалуй, двухсот рублей и полконя.

— Вот что, Фарида, — Сильва встал и вытер пот с лысины, — калым — не бабья забота. Об этом с Тимербулатом говорить буду, сколько он скажет, столько и дадим… Наливай чаю!

Дедушка Гайса лежал на своем жестком матрасике и смотрел, как необычно быстро светлело за оконной занавеской: он знал — это земля покрывается снегом.

На кухне звонко трещали дрова в плите, шипело масло на сковородке — Фарида что-то жарила.

— Что ж ты меня не разбудила? Ведь пора Дуську доить.

— Успеешь. Ничего с твоей козой не случится, — спокойно ответила хозяйка.

— А завтра на зайцев пойду! Тимербулату к свадьбе пригодится.

— Вставай, вставай! Оладьи готовы.

«Вот и дожили до зимы! — радостно подумал дедушка Гайса. — Вот и снег!..»