Пробить камень - страница 7
– Антон! – еще раз позвал Меркулов, стоя уже посреди комнаты.
Никакой реакции. Никто не появился, никто не отозвался. Меркулов вынул телефон и посмотрел на дисплей. Это было сообщение от Турецкого:
«Ну что, ты нашел Плетнева?»
Меркулов выругался про себя и выключил телефон совсем.
Дзинь. В жестяное ведро со звоном упала монетка.
Меркулов резко обернулся. Но все же недостаточно быстро: подсечка – и он даже охнуть не успел, как кто-то ловким приемом свалил его на пол. Дальше, впрочем, ничего не последовало. Оглушенный Меркулов приподнялся. Сел на полу.
В паре метров от него в дверном проеме стоял Плетнев. Он был неряшливо одет, небрит и, кажется, прилично пьян.
– Что за фарс, Антон? Ты разве не узнал меня?
Плетнев хмыкнул:
– А я никого не узнаю. Я же не в себе… – и добавил издевательским тоном: – Константин Дмитриевич.
Меркулов покачал головой. Сделал вид, что с интересом осматривает комнату.
– Уютно у тебя, ничего не скажешь…
– Не жалуюсь, – вполне серьезно кивнул Плетнев.
Меркулов поднялся на ноги.
– Ты когда в последний раз мылся, майор спецназа?
– На днях. В пруду… И вообще, может, я на задании!
– Вот как?
– Тсс!
– Военная тайна? – ехидно уточнил Меркулов.
– А, собственно, в чем дело? Вы приехали мне замечания делать, гражданин прокурор? Или за моральным обликом следить? – Плетнев вытащил деньги из кармана джинсов. – На вот лучше… в сельпо сходи. – Щелкнул пальцем по горлу. – А то они последние два дня дверь запирают, когда меня видят. А я как раз пенсию вчера получил. Отпразднуем?
– Шут гороховый, – вздохнул Меркулов.
Эта реплика на Плетнева не подействовала.
– Как ты мог до такого состояния опуститься,
Антон?! Это ж ниже плинтуса. Ты… – Тут Константин Дмитриевич вдруг понял, что он как раз таки наезжает на моральный облик Плетнева. Стоило в самом деле сменить пластинку. – Ты когда сына в последний раз видел?
Это оказался удар под дых. Плетнев моментально изменился в лице и схватил Меркулова за лацканы пиджака. На этот раз Меркулов был готов и перехватил его за кисти рук.
– Это ты мне говоришь?! – зарычал Плетнев. -
Ты мне это говоришь?!
Несколько секунд они стояли, вцепившись друг в друга. И оба вздрогнули, когда раздался стук в дверь.
– Кто там? – закричал Плетнев.
– Это, наверно, Ирина, – сказал Меркулов с угрозой. – Она со мной приехала. Молодая женщина. Не вздумай ее испугать, слышишь?!
– Сейчас поглядим, какая такая Ирина.
Плетнев наконец разжал руки и, пошатываясь, пошел к двери. Открыл. На пороге действительно стояла Ирина.
– Здравствуйте, барышня, – сказал Плетнев с кривой улыбкой. – Вы из собеса? Пришли забрать пенсию назад?
– Здравствуйте, – приветливо сказала Ирина. – Меня зовут Ирина Генриховна. Я не из собеса. Я с Константином Дмитриевичем.
Плетнев несколько секунд молча смотрел на нее.
– Антон… Извините за вид. Проходите. Садитесь… где-нибудь тут… где найдете.
Ирина вошла в дом, внимательно осматриваясь. Из-за того что дом почти совсем не получал солнца, мох и еще какая-то неизвестная растительность захватили уже немало его поверхности.
Плетнев в свою очередь мутным взглядом смотрел на Меркулова, как будто видел его впервые. Откашлявшись, он сказал:
– Позвольте вам представить, Ирина Генрихов-на, – Меркулов Константин Дмитриевич… – И добавил, с таинственным видом поднимая палец: – Прокурор… Очень большой начальник… Проявил к вашему покорному слуге много участия… Оказывал посильную помощь в том… – Не выдержав шутовского тона, искривив лицо, яростно выкрикнул Меркулову: – Жизнь вы мне сломали, суки!
– Мы тебя из тюрьмы вытащили, – напомнил Меркулов. – От срока спасли, между прочим. Как у тебя язык поворачивается?
– Как, как! – закричал Плетнев. – Вы у меня сына отняли!!! Вот как!
– Антон, не кричите, пожалуйста, – попросила Ирина. – Мы и так все на взводе.
Не то выдохнувшись, не то в самом деле успокоившись, Плетнев махнул рукой и сел на колченогий табурет. Отвернулся к окну, говорил тихо, себе под нос, но все равно было слышно каждое слово:
– Меня родительских прав лишили. Через неделю, как из дурдома выпустили. Псих же не может быть отцом? Не может. Не должен! А я ведь псих? Правда, гражданин прокурор?… Решение суда не подлежит обжалованию. Вот и получается, что Васька при живом отце в детдоме живет… А теперь… Теперь ему, наверно, вообще фамилию сменят… и из города увезут… Я его никогда не увижу… Вы с Турецким мне всю жизнь разрушили… – Ирина вздрогнула от этих слов. – Лучше бы я сел… Ну, пять лет… Ну, восемь… Но сына бы вернули… А так…