Пробуждение: Приснись мне снова - страница 10

— У-у-у… — состроил дебильную рожу Ваня, увидев меня. — А это кто-о-о?.. А это моя Майка!.. — Он непослушными пальцами расстегнул рубаху и заглянул под нее: — Не-е-ет! Вот где моя майка!..

— Кушать будешь? — Я сделала над собой огромное усилие, но растянула губы в улыбке.

— Йа… не кушать буд-ду, я буд-ду жрать… — икая и заикаясь, выговорил мой благоверный, после чего рухнул на диван и захрапел.

Роняя слезы, которые полились так неожиданно, что я не сразу сообразила, что плачу, я стянула с Вани ботинки, штаны, а вот свитер, как ни пыталась, снять не смогла, потому что мужнины руки подниматься ни в какую не желали. Так он и остался лежать — в шерстяном свитере и с голыми волосатыми ногами… И впервые в жизни Ванечка показался мне вдруг таким отвратительным и жалким! А вспомнив о своей мечте подарить сегодня мужу ночь страстной любви, я опустилась прямо на пол возле дивана и разрыдалась в голос.

Удивительно, как я не разбудила Сашку. Еще удивительней, что, наплакавшись вволю, я прямо там же, на полу, и заснула…

…И мне приснилось море. Или океан. Медленные, ленивые, неправдоподобно бирюзовые волны облизывали желтый-прежелтый песок. А с синего-синего блаженного неба полыхало солнце! Да-да, все было именно такое — преувеличенно цветное, чувственное, яркое. Мне даже сравнить не с чем… Если только с фэнтезийным высокобюджетным фильмом, но тот не передаст и сотой доли красоты, что распахнулась вдруг передо мной. И я знала, что это сон. Но все равно обрадовалась возможности полюбоваться на сказку. Наверное, мне очень ее не хватало.

Я стояла лицом к океану, наслаждаясь его величием и спокойствием, слушала шепот гладившей песок воды, когда сзади послышался странно знакомый голос:

— Красиво.

Я не стала оборачиваться, решила поиграть сама с собой, догадаться, вспомнить, где я слышала этот голос.

— Не то слово, просто сказочно! — откликнулась я, словно разговаривать стоя спиной к собеседнику было вполне обычным делом. Впрочем, для сна годилось все. И все казалось сейчас привычным и приличным. Даже то, что я, оказывается, была без одежды. Но и это ничуть меня не смущало.

— Вообще-то я о тебе, — сказал невидимый собеседник. — Твои волосы… Они похожи на солнечные лучи. Можно, я буду называть тебя Солнышко?

— Пожалуйста, — засмеялась я, по-прежнему не оборачиваясь. — Только я вовсе не красивая. Когда ты увидишь меня…

— Я и так вижу тебя.

— Когда ты увидишь мое лицо…

— Я видел твое лицо.

— И как оно тебе?

— Ни у кого нет таких загадочных глаз. А твои веснушки — от них пахнет радостью и улыбкой.

— Разве радость имеет запах? А улыбка?..

— Все имеет запах. — Голос раздался совсем рядом, странно знакомый незнакомец стоял за моей спиной, я даже чувствовала затылком его дыхание. — Ты, например, пахнешь свежим хлебом…

— Тогда зови меня не Солнышком, а Булочкой! — засмеялась я в голос. — Кстати, это будет вполне справедливо. — Я хлопнула себя ладошками по выпуклому животу.

Теперь засмеялся мой собеседник:

— Если я назову тебя Булочкой, мне захочется тебя съесть. А Солнышко съесть нельзя — им можно только любоваться и греться в его лучах.

— Ты тоже будешь греться в моих лучах? — спросила я. И мне на самом деле захотелось узнать это.

— Я уже делаю это, — ответил незнакомец, и я почувствовала, как прохладная упругая кожа мужской груди коснулась моей шеи, плеч, спины, чуть более теплый и мягкий живот легонько прижался к пояснице, а чуть выше своих ягодиц я ощутила горячую твердость… Впрочем, все это длилось одно-два мгновения. Меня снова ничто не касалось; ни горячее, ни холодное, не прижималось к моей враз покрывшейся пупырышками коже.

Я резко обернулась. Сзади никого не было. Я опустила глаза и увидела следы на песке. Они вели через широкий, не менее сотни метров, пляж к полосе изумрудно-салатовой, преувеличенно красочной, как и все здесь, травы, простиравшейся до пальмовой рощи невдалеке, за которой начинался густо-зеленый, насыщенный манящей глубиной лес, а над ним, уже в самой-пресамой дали, вздымались голубовато-прозрачные горы…

Возле пальм стоял шалаш. Крытый пальмовыми же листьями. Широкими и даже издалека кажущимися прохладными.