Продавец фокусов - страница 35

Любаша задумчиво накручивала прядь своих волос на палец.

— Тенгиз был щедрым мужчиной, — проговорила она. — Никогда не приходил с пустыми руками. Дарил цветы, французские духи, один раз принес хрустальную вазу чешского стекла, но никаких ценных вещей он мне не доверял.

— Ну, ладно, — задумался Макс. — По-хорошему не получилось, будем по-плохому. Девушки, предупреждаю, существует много замечательных способов добывания правды. Человечество придумало столько разнообразных видов пыток, выбирай любую. Лично мне больше по душе электрический ток, — и он с любовью посмотрел на лампочку Ильича.

— Да что ты пристал к нам?! — зашмыгала носом Любаша. — Ты хоть скажи, как она выглядит?

— Ага, уже лучше… — обаятельно улыбнулся узурпатор. — Тут возможны варианты. Провинциальный пастор, думая, что всему миру известно, как выглядит эта самая Чаша, прислал лишь ее краткое описание. В оригинальном переводе Валеры оно звучит, как «сосуд, выполненный в виде посуды». Я перерыл гору литературы. Кретьен де Труа, французский поэт XII века, описывает ее в виде кубка из чистого золота и драгоценных камней. В романе «Поиск священного Грааля» XIII века сказано, что это было блюдо, с которого Христос ел ягненка во время Тайной вечери. Некоторые источники утверждают, что она походила на ковш или драгоценный камень. Выбирай, что тебе нравится.

— Нет у меня такого, вот те крест! — Любаша истово перекрестилась, воздев глаза к репродукции картины Врубеля «Демон».

— Ну, что ж… Оголим провода, — поднялся с табуретки Макс.

Мы с Любашей дружно ойкнули и поспешно забрались на продавленный диван с ногами. Матрасные пружины и клопы уже не пугали нас непредсказуемостью своего поведения. Заплечных дел мастер внимательно изучал хлипкую проводку. Со стороны сундука послышалась возня, и Валера устало поинтересовался:

— Что? Водки больше не осталось?

— Гад мордатый! — набросилась на него Любаша со справедливой критикой. — Ты тут спишь, а нас пытать собираются!

Валерка сильно потер ладонями лицо, отчего оно приобрело свекольный оттенок, и обиженно ответил:

— Ты эти подлые инсинуации прекрати. Чего взяла, положи на место.

Любаша покраснела от гнева. Она проворно спрыгнула с дивана, заложила сумку в левую подмышку, как офицер английской колониальной армии — свой стек, подскочила к сундуку и схватила своего бывшего сокурсника за грудки куртки.

— Я тебе сколько раз давала списывать конспекты по политэкономии?! А?! — шипела Любаша, как разъяренная кошка. — А как я тебя пьяного, через всю Москву, после вечеринки на себе тащила?! А как прогулы твои прикрывала?! Забыл?!

— Ты меня прошлым не попрекай! — погрозил ей пальцем Валера. — Что было, то прошло. И вообще, не изводи меня упреками. Ты же знаешь, я, когда пьяный, то дурной.

— Держи ее, Валера, — скомандовал Макс. — А я второй кралей займусь.

Тут мы с Любашей завизжали в два голоса. Я полезла на стенку, скребя ногтями по обоям и легко превращая их в ошметки. Тиран легко пресек мою попытку к бегству, схватил за руки и скрутил их за спиной какой-то веревкой. Я лягалась, рычала и плевалась. Однако результат моей отчаянной борьбы был мало ощутимым. Узкая юбка мешала применить какой-нибудь ловкий прием каратэ, который всегда выручал героинь американских боевиков в подобных ситуациях. Впрочем, и в широкой юбке мне не удалось бы изобразить удар пяткой в подбородок врага, по причине полного отсутствия знаний в этой области.

А моя подруга, воспользовавшись вялым состоянием «мордатого гада», не растерялась и вонзила свои наманикюренные ногти в его физиономию. Валерка взвыл и саданул обидчицу кулаком в ухо. Любаша по красивой дуге отлетела к печке и застыла возле нее на полу с открытым ртом и квадратными глазами. Свою сумку она прижимала к груди, как родное дитя. И тут на меня снизошло озарение.

— Стойте! — заорала я. — Я, кажется, знаю, где находится Чаша!

Любаша любовно прикрывала ладошкой левое ухо и со злым прищуром косилась на Валеру. Тот время от времени гулко икал и смущенно почесывал помидорные щеки. Мы опять сидели на своих местах: жертва рукоприкладства и я — на диване, Валера — на сундуке, Макс — на табуретке.