Продавец фокусов - страница 66

— Что ты там бормочешь? — поинтересовался хихикающий Голос.

— Не мешай, — отмахнулась я. — Вспоминаю классификацию Адовых кругов по Данте… Круг седьмой — тираны, убийцы, разбойники — в первом поясе, самоубийцы и моты — второй пояс, богохульники и содомиты — в третьем поясе. Фу, гадость какая!.. Круг восьмой — сводники и обольстители, льстецы и прорицатели, мздоимцы и лицемеры, воры и лукавые советчики, зачинщики раздора, поддельщики металлов, денег и слов… Ну, разве что поддельщиков слов нам можно инкриминировать, да и то с большим натягом… Круг девятый предатели родных, предатели родины и единомышленников, предатели друзей и сотрапезников, предатели благодетелей, и, наконец, предатели величества божеского и человеческого. Это отметаю категорически… Ерунда какая-то!.. Мы не проходим ни по одной статье! Нас некуда приткнуть! И куда подевался Харон? Лодку латает? Прохудилась что ли? Черти что! И у Люцифера в доме уже нет никакого порядка!.. И где врата Ада?! Только не говори мне, что их поставили на капитальный ремонт!

— Прекрати сейчас же! — всхлипнул Голос и опять закатился смехом.

Минут пять я слушала стоны, всхрапы, вой и истерический хохот. Печально было сознавать, что несчастная Любашина душа лишилась последнего разума. Видимо, страшные испытания выпали на ее долю в Преисподней. А может быть, мы с ней обе обезумели, и нас приняли в отряд молодых бесенят?! Ну, конечно, как еще объяснить отсутствие котлов, кипящей смолы и раскаленных сковородок! Раз мы не грешницы, значит, мы черти на стажировке.

— Ты не знаешь, — поинтересовалась я. — Почему, когда отрастают рога и хвост, то в голове стоит звон, во рту противный привкус, ломота в теле и очень хочется пить?

— Ой, не могу больше!.. — простонал Голос и перешел на изможденные хрипы.

— Ты можешь мне по-человечески объяснить, — обиделась я. — Как мы сюда попали, куда подевались все черти, почему мы тут сидим в одиночестве и где мой трезубец?

— Отвечаю по порядку, — взял себя в руки веселый Голос. — Тебя сюда принес на плече какой-то бугай и сбросил на пол, как мешок с картошкой. Чем-то они тебя усыпили… Лично мы с Виктором приехали в загородный дом Куприяна по собственной воле. Тут-то нас и ждали! Мешок на голову, руки за спину и сюда, в подвал… Все черти наверху… А в одиночестве сидим, потому что Виктора в другую сторону поволокли и куда его кинули, мне не ведомо, тут Голос шмыгнул носом и трубно высморкался. — Насчет трезубца ничего сказать не могу. Но, когда тебя сюда притащили, никакой вилки при тебе, точно, не было.

— А-а! — озарило меня. — Так мы живы?!

Я несмело пошарила рукой и удостоверилась, что дубленка с моим телом внутри — на месте. Рога на макушке и хвост в положенном месте — не прощупывались. Попутно выяснилось, что лежу я на бетонном полу, а под головой у меня что-то мягкое, похожее на Любашину куртку. Прилив храбрости позволил мне приоткрыть глаз и оглядеться.

Мы находились внутри полутемного бетонного куба. Под потолком имелось вентиляционное отверстие, забранное решеткой, через него в темницу проникал электрический свет. Любашина душа, облаченная в телесную оболочку, обнаружилась рядом. Она сидела на деревянном ящике из-под стеклотары. Нас окружали водонагревательные аппараты и цистерны, а вдоль бетонных стен тянулись трубы разнообразного калибра. Местом нашего заточения оказалась бойлерная. С каждым разом тюремные условия становились все более гуманными и комфортабельными. Мне было тепло и запахи не вызывали реакцию отторжения. Если так пойдет и дальше, то, в конце концов, мы сможем рассчитывать на башню слоновой кости.

— Так мы опять в плену?! — обрадовалась я. — Вот счастье! И давно мы здесь?

— По мне, так сто лет, — разом погрустнела моя подруга. — А главное, неизвестно, чего хотят похитители. И сумку у меня конфисковали вместе с мобильником… Прошлый раз в Малаховке не в пример лучше было. Я уже прикидывала, выпиливать здесь нечего — дверь железная, и подкоп не получится — кругом бетон. Необходим принципиально новый подход к решению проблемы. Что будем делать?

— Песни петь, — буркнула я, понимая, что теперь мы попали к серьезным людям.