Продавец санге - страница 19

От заполнившего всю мою грудь исступления в легких выгорело, и возбуждение обрушилось вниз пламенем, моментально приливая кровью к лицу. От нежности его властных губ закружилась голова. Я отвечала. Не страстно, но горячо, ошеломленно, чувственно. Ощущая, как горю и упиваюсь от прикосновений к реальному человеку, его груди, коже, рукам.

Как от буйства порочных чувств и ощущений, я готова умереть от восторга, только бы не останавливаться и продолжать дальше.

Марс остановился, довольный, оглядывая результаты своей неожиданной жаркой атаки.

Я раскраснелась, поверхностно дышу. Моя грудь, в распахнутой блузке, бесстыдно торчащая наружу, живописно то отпускается, то поднимается. И мне хочется большего.

— Нет.

Потребовалось время, чтобы понять смысл услышанного, а скорее совладать с гневом от его отказа.

— Нет?

— Нет более переменчивого существа на свете, чем женщина, Милена, — понимающе улыбнулся Марс не выпуская из рук, сам слегка растрепанный, с расстегнутой рубашкой, но не настолько возбужденный, как хотелось бы мне. — Но только не в моих руках.

А то он не видит, как хочу, прям неотзывчиво черства и напоминаю рождественский кекс, напомаженный пропиткой между ног. Мой запах чувствуется, наверное, даже в коридоре. Только крема не хватает. Я уставилась обиженно на шею и неторопливо греховно провела пальцами по его соскам, слыша, как бешено стучит в груди его сердце.

Марс снисходительно улыбнулся, чуть отстранился, давая понять, что победил. Сверкнул похотью в глазах так, что я замерла, забыв дышать.

Затем взял с груди мою руку и положил ее на горячую ширинку, где под тканью ощущался зной твердого органа. Он с силой сжал ладонь вокруг, наблюдая, как сбивается мое дыхание и я возбуждаюсь по восходящей. Не отводя глаз, легким поцелуем лизнул по приоткрытым губам, понимающе усмехнувшись.

— У тебя нет выбора. Это плохая новость. Хорошая — я могу дать тебе то, что ты хочешь. Похоже, что только я один.

Под ладонью отчетливо шевельнулась, напрягаясь, его плоть, заставляя мое тело гореть, словно в аду от жажды закончить здесь и сейчас. Марс прижал, и тут же совершенно беспощадно отстранился, сбрасывая ладонь, не собираясь хотя бы одному из нас дать разрядку.

— Я жду тебя в Лондоне, детка.

«Жду тебя в Лондоне, детка».

Фразу, брошенную на выходе из комнаты, я вспоминала последние шесть месяцев, чуть ли не ежедневно. Как поступить? Несколько обалдев от собеседования, я привела себя в порядок и покинула офис «Сафино», так больше и не встретив Марса Брицкрига.

Подписанием документов, оформлением и прочими делами по трудоустройству занимался Плацид. Каждый день, если у меня находилось свободное время, я не могла ответить вразумительно, почему согласилась. Из-за поцелуя? Одного лишь поцелуя и фантазий? Если убрать из уравнения похоть и желание, ничего больше не оставалось. Ни больше, ни меньше. Хотелось встретиться с ним еще раз, а для этого требовалось лишь согласиться на переезд в Лондон.

Дом на Хаммерсмит в три спальни и две ванные, предоставленный в пользование работодателем, оказался большой постройкой викторианской эпохи с камином и современным ремонтом. Опасения Андрея по поводу кранов подтвердились. Внутри кухни имелся садик с барбекю и столом на четыре персоны. Его счастью не было предела. Мы живо представили, как будет мило там завтракать. От дома легко дойти пешком до станций метро. А кругом множество ресторанов и магазинов.

— Что ты от меня хочешь? — спрашивала я Андрея в ответ на претензии к отсутствию близости. — Свободного времени у меня нет.

И в самом деле, его оставалось немного.

— Я никогда не смогу жить, как Алиса, хотя бы потому, что работаю.

Это было правдой, все магазины и закупки лежали на муже. В обилии выбора и незнакомых товаров помогала разобраться Алиса, жена Плацида. Они жили на нашей же улице. Она показывала город, знакомила с русскоговорящими людьми, советовала компании по подбору персонала.

— Не упрекай меня, — он неизменно обижался. — Я давно бы нашел работу, если бы были друзья. Но здесь все говорят на тарабарщине. Не английский, а сплошной диссонанс в нос из хрюкающих междометий, будто у всей нации поголовно гайморит и в придачу кол в заднице.