Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие» - страница 13

— Господи, головную боль вынести легче, чем твои речи. Тебе, верно, в гроб меня загнать хочется…

— Ты от этой головной боли совсем помешалась, — не выдержал Джаган. Ему неприятно было смотреть на нее: волосы растрепаны да еще на голове это дурацкое полотенце.

Вид у нее был ужасный, да и немудрено — ведь она так страдала от этих необъяснимых мигреней. Внезапно он понял, куда ведут его мысли, и усилием воли отогнал их от себя.

— Поступай как знаешь. Только не мучайся.

— Уйди, — сказала она в ответ.

Джагану хотелось спросить: «Почему я тебе так противен?»

Но он промолчал и ушел в комнату Мали.

Мали настоял, чтобы у него была отдельная комната. Отыскать ее для него в этом большом доме было нетрудно. Он получил длинную комнату без вентилятора и без окна, которая носила название «прохладной». Посередине стоял круглый стол с мраморной доской и стул. Мали был в восторге — комната находилась рядом с кухней и большим холлом, так что он наслаждался независимостью и в то же время следил за всем, что происходило в доме. Споры отца с матерью, беседы с гостями — ничто от него не ускользало. На столе у Мали валялись в беспорядке книжки и строительные кубики.

— Сынок, ты знаешь, где твоя мать держит лекарство от головной боли? — спросил Джаган.

— Знаю. Но она не разрешает мне его брать.

— Почему?

— Боится, что я его съем. Вот почему. Оно такое красивое на вид.

Джаган испугался.

— Держись от него подальше, сынок. Это яд.

— А что такое яд? — спросил с любопытством Мали, отрываясь от бумажного змея, который он мастерил.

— Господи, — пробормотал Джаган в отчаянии. Он не хотел произносить слова, могущие навлечь на дом несчастье, но выхода не было. Он сказал: — Люди умирают, приняв яд.

Мали слушал его внимательно.

— А потом что? — спросил он отца, словно тот рассказывал ему сказку.

Разговор принимал неожиданный оборот.

— А где же все-таки лекарство? — спросил Джаган.

Мали указал на шкаф в холле.

— Вон там, на самом верху. Вы все, конечно, думаете, что мне его не достать…

Интерес Мали к аспирину показался Джагану зловещим.

— Я тебе достану что-нибудь повкуснее, чем это лекарство, — сказал он. — Забудь о нем, хорошо?

Потом он подошел к шкафу и нашел лекарство.

Все это было давно, много лет назад. Теперь Мали вырос.

Однажды утром Мали сказал:

— А у меня мысль.

Джагану стало не по себе.

— Какая? — спросил он.

Сын помолчал, занятый едой. Наконец он произнес:

— Я больше не буду учиться.

Отец пришел в ужас.

— Тебя кто-нибудь обидел в колледже? — спросил он.

— Пусть только попробуют! — ответил сын.

— Расскажи мне, что там у вас произошло.

— Ничего, — сказал сын. — Мне там неинтересно, вот и все.

И он продолжал жевать, не поднимая глаз.

Вид у него был необычайно серьезный. Казалось, он вдруг повзрослел. Раньше он никогда так с отцом не говорил.

— Если я тебе могу помочь, скажи, — повторял Джаган.

— Не хочу я учиться, вот и все, — отвечал сын.

Утреннее солнце упало через цветное стекло в стене и заиграло на тарелке с едой; зеленый перец и капли масла засверкали в его лучах, словно драгоценности. Можно было подумать, что на тарелке лежат изумруды, а не сдобренная специями манка. Джаган отвел глаза, отогнал от себя фантастическую мысль и сказал:

— Хорошо, я пойду поговорю в колледже.

Сын посмотрел на него сердито. Ему не терпелось поскорее убедить отца, и он заговорил с ним быстро и настойчиво. Лицо у него покраснело.

«Так рано, а он уже сердится», — подумал Джаган, словно сердиться можно было только в определенное время.

— Хорошо, хорошо, ешь, пожалуйста. После поговорим, — сказал он.

Ему бы велеть: «А ну-ка, кончай завтрак да беги в колледж», но он был робким отцом и побоялся упомянуть слово «колледж». А вдруг сын заплачет или швырнет тарелку с едой на пол! Джаган почти по-матерински тревожился о том, чтобы мальчик ел как следует. Дома он то и дело готовил что-нибудь для него. Началось это еще в тот день, когда жена Джагана заболела воспалением мозга и ее отвезли в больницу. Когда Мали подрос и начал кое-что понимать, он сказал:

— Папа, а почему ты не наймешь повара?

— Не верю я в поваров.

— Почему?

— Разве мы нанимаем слуг, чтобы они за нас дышали? То же самое с едой.