Проделки Праздного Дракона - страница 42
Слова красавицы вселяли радостную надежду. Гость и хозяйка нашли общий язык, и монахиня осталась с ним на ночь. Надо ли говорить, сколь неуемную жадность они показали в любовных утехах и сладострастных игрищах. А потом, склонившись друг к другу, как птицы луань и фэн[80], они заснули и проснулись, когда уже совсем рассвело. Ван Цзюэ, вернувшись в гостиницу, снова послал стражника Ли на розыски, а Ван Хуэй, как и накануне, остался сторожить вещи. Едва дождавшись вечера, Ван Цзюэ вновь направился к монахине.
Страсть разгорелась с такой силой, что любовники уже не могли жить один без другого. Каждую ночь Ван покидал гостиницу и шел в скит, а Ван Хуэй и Ли Бяо, уверенные, что хозяин ночует в домах ив и цветов[81], не задавали лишних вопросов, как и Чжан Шань, которому было решительно все равно, где проводит ночи его постоялец.
Прошло несколько дней. Стражник Ли с утра уходил на розыски и возвращался поздно вечером, но все без успеха.
— Как видно, в Кайхэ следов его нет. Попробую завтра отправиться в Цзинин.
— Ну что же, сходи! — согласился Ван и отмерил стражнику серебра на дорожные расходы. Стражник ушел.
«Сколько времени ищет, а все без толку!» — подумал Ван. Невольно вспомнилась ему поговорка: «В делах у служивых нередко таится злодейство — они вора ловят, они же его отпускают!»
— Эй, Ван Хуэй! — крикнул он. — Нагони стражника и пойди вместе с ним. Что-то не очень он прыткий!
Слуга, получив приказ, удалился, а хозяин остался в гостинице.
«Придется ночевать нынче здесь, ничего не поделаешь — надо сторожить вещи!» — подумал он и направился в скит, чтобы предупредить монахиню.
Чжэньцзин прильнула к нему, не хотела его отпускать, и сюцаю пришлось проявить немалую твердость, чтобы с ней расстаться. Наконец он вернулся в гостиницу. Вечером хозяин принес ему ужин и приготовил постель, после чего отправился запереть ворота. Все отошли ко сну.
Когда отбили первую стражу, хозяин гостиного двора вдруг услышал скрип черепицы на крыше. Как все деловые люди, человек он был осторожный и спал чутко. Он замер в темноте и прислушался. Через мгновение раздался шум — будто кто-то прыгнул со стропил на пол. Чжан Шань, поспешно накинув одежду, вскочил на ноги и закричал:
— Вставайте! Вставайте! Кто-то забрался в дом!
Не дожидаясь слуг, он выбежал из комнаты. Вдруг послышался скрип открываемых ворот. «Наверное, вор, — подумал хозяин, но преследовать жулика один побоялся. — Пойду взгляну, что делается у сюцая». Дверь в комнату Ван Цзюэ была распахнута настежь.
— Беда! — закричал Чжан Шань. — Господин Ван, живей вставайте! Проверьте свои вещи!
На крики никто не отозвался. В это время у ворот раздался чей-то голос.
— Что здесь творится? — Видимо, человек очень спешил и едва переводил дыхание. — Почему в такой час распахнуты ворота?
Чжан пошел на голос и, приглядевшись, узнал стражника Ли.
— Я услышал подозрительный шум и решил, что здесь вор. Побежал поднять господина Вана, — сказал хозяин и спросил: — Ты же ушел в Цзинин. Почему возвратился?
— Оставил свой нож на постели, вот за ним и вернулся… Слушай, а может быть, что-то украли?
— Вот об этом я и хотел спросить господина Вана.
— Пошли вместе, разбудим!
Они вошли в комнату, где спал сюцай, и окликнули его, но не получили никакого ответа. Зажгли огонь, взглянули на ложе…
— Беда! — крикнули оба в один голос. Ван Цзюэ лежал на постели мертвый.
— Твоих рук дело! — вымолвил Ли, придя в себя. — Ты порешил сюцая! Знал, что мы оба ушли, а он остался один.
Чжан Шань переменился в лице.
— Что ты! Я же спал, спросонья услышал шум. Встал узнать… Никого не увидел, только тебя… — проговорил он. — А ты почему здесь очутился? Ты же шел в Цзинин… Наверное, это ты его убил, а сейчас хочешь свалить на меня.
— Я позабыл здесь нож, за ним и вернулся, — Ли Бяо даже вытаращил глаза от возмущения. — Вижу, ночь на дворе, ворота не заперты. Кликнул тебя… А ты, как видно, уже успел его прирезать!
— Твой нож, значит, ты его и убил! А на меня еще сваливаешь! — Хозяин гостиницы затрясся от гнева.
— Мой нож остался на постели, я до него даже не дотронулся… — Стражник подошел к изголовью и вытащил оттуда нож. — Вот, взгляни! — Стражник поднес нож к лампе. — Разве им зарезали? На лезвии нет ни капельки крови.