Проект НЛП: исходный код - страница 12
Наследием присвоения человеком общественных ролей, с древнейших времен, была психотерапевтическая деятельность. С одной стороны, разделение воображения и ожиданий по отношению к поведению (ощущению), отвечающему нормам, делает человека чувствительным к отступлениям от таких 'норм, даже когда граница терпимости и система оценки в разные времена и в разных обществах отличались друг от друга (от уничтожения малостоящего существования, до служения святым). С другой стороны, в этих обществах всегда были люди, которые с помощью слов и действий, пытались облегчить психические (соматические) страдания, касающиеся разнообразных типов поведения. [...] Элементарная, широко понимаемая психотерапевтическая практика существует вероятно так же долго, как и человечество"[45].
>45.
Глава 2. Прагматические основы терапевтических систем.
До половины двадцатого века существовали, в упрощении, три фундаментально различные теории психических болезней: анимистическая, соматогенетическая и психогенетическая. Каждая из них по своему рассматривала природу человека и реальность. Поэтому не удивительно, что выводы на их основе, относительно практического искусства оздоровления, также существенно отличались друг от друга[46].
Анимистический взгляд
Анимистические убеждения такие же древние, как и само человечество. Они существовали в каждую эпоху и во всех уголках земного шара. Уже в древние времена они мотивировали занятия магией и шаманские оздоровительные практики.
Анимизм опирается на веру в перерождение души (реинкарнация) и существование сверхъестественных сил. Духи, демоны, боги и души - все эти создания наделены определенной властью, с помощью которой могут влиять на действия и ощущения людей. В определенной степени это автономные самостоятельные силы, самостоятельно существующие вне человека. Они могут быть добрыми, злыми, помогающими, злобными и т.д. В каждом случае, человек до определенной степени зависит от них[47]. Психическое страдание, в анимистическом представлении, считается последствием нарушения отношений с этими силами, результатом вселения, результатом влияния черной магии или кармическим эффектом[48]. Урош Йованович описывает последствия такого мышления в борьбе с болезнями и страданиями:
"Уже в эпоху каменного века (палеолит; около 500000 -100000 лет до нашей эры) культура питекантропа, синантропа и атлантропа было относительно высоко развита. Уже тогда верили в жизнь после смерти и проводили церемонии и ритуалы, которые напоминают нам операции позднейших шаманов. [...] Примитивные люди чувствовали опасность перед лицом внечувственного и магического мира, а необъяснимые явления воздействовали на них перманентно и суггестивно. [...] Во время сугестивно-магической терапии борются со злыми силами. Эту борьбу должен провести не только сам пациент, но так же целитель, семья больного, а часто и домашние животные и все племя. Терапевтические процессы, поэтому супраиндивидуальны. [...] Наряду с жертвами, танцами и песнями примитивный человек наряжается амулетами, татуируется или выдумывает противомагию".[49]
Соматогенетический взгляд
Противоположные взгляды отличали греческого врача Гиппократа (около 460-377 до нашей эры), который считается отцом медицины западного культурного круга. К нему восходит известная клятва Гиппократа, которая до наших дней является основой этических принципов медицины.
Гиппократ верил, что все болезни это результат нарушения соотношений четырех соков человеческого тела: крови, слизи, желчи и черной желчи. Также и психические нарушения, которых он выделил три типа: меланхолию, манию и phrenitis (лихорадка мозга), по его мнению, можно объяснить этим несоответствием. Он отбросил возможность придать исключительный статус явлениям, связанным с этими болезнями. Так он писал в своих рассуждениях об эпилепсии:
"С так называемой святой болезнью, дела обстоят так. Ни в коем случае мне не кажется, что она имеет более божественный источник, нежели другие болезни. Она также не более свята, но обладает теми же причинами и свойствами, что и остальные болезни. В результате отсутствия опыта и незнания, люди считали, что ее качества и причины божественной природы, поскольку она совершенно не похожа на другие болезни. И из-за сложности в ее определении верили в ее божественное происхождение. [...] Если, однако, из-за ее необыкновенности она будет принята за нечто божественное, то у нас будет не одна святая болезнь, а множество, так как я покажу что и иные, о каких никто не думает, также святы и не менее необыкновенны и поразительны [...]"