Профессионариум. Антология фантастических профессий - страница 47

Работа всех инспекторов Министерства Морали представляла из себя монотонную рутину общения с компьютерной судебной программой и сбором данных в открытой всемирной сети. Сначала доказывалось само преступление, потом собирались улики. Судебное решение выносила беспристрастная программа, но её перепроверял инспектор, на случай сбоя или ошибки. Последнее слово всегда оставалось за человеком, хотя вердикт человека в единичных случаях и отличался от машинного.

После того, как постановление инспектора загружалось в общую базу раскрытых дел, нарушитель получал уведомление об оплате штрафа. Он мог не согласиться и опротестовать решение, но если его вина доказывалась другим инспектором повторно, сумма штрафа увеличивалась в два раза. Поэтому процент апелляций был минимальным.

Сбор улик был гораздо сложнее, чем вынесение постановления. Главными доказательствами были голограммы со считывающих устройств. Уличные голографы с функциями идентификации объектов были расположены по всему городу и покрывали более девяноста процентов территории. Устройства распознавали не только лица, но и давали правовую оценку действиям граждан, попавших в объектив. Но только в рамках статей Уголовного Кодекса. Если компьютер классифицировал преступление, сигнал автоматически приходил на пульт дежурного, и дело было практически раскрыто.

У «моралистов» не было возможности ловить нарушителей на месте в силу специфики правонарушений Кодекса и закона «О личной жизни». Сначала инспектор получал заявление от потерпевшего, а лишь затем делал запрос в сеть, на конкретную дату, место и время. Устраивать тотальную поминутную слежку за интересующим гражданином инспекторы не имели права. Блюстители Морали, конечно, могли подключаться к любым городским и даже домашним камерам и голографам наугад, но этот метод был схож с поиском иголки в стоге сена. В качестве доказательств могли приниматься голограммы, видео- и аудиофайлы, записанные на личные устройства граждан, не подключённых к сети, но получить их можно было только с согласия владельца гаджета. Свидетельские показания тоже могли учитываться, но только после проверки на детекторе лжи. Но подобные улики встречались крайне редко и только в самых запутанных делах.

Трумэн уже отправлял в базу постановление о раскрытом харассменте, когда завибрировал зуммер внутренней служебной связи. Это был начальник отдела Кайл Стэкмос. Инспектор нажал кнопку приёма, и круглое лицо Стэкмоса появилось перед Трумэном.

– Кирк, хорошо, что ты на рабочем месте, – улыбалась голограмма.

– Работаем, сэр.

– Надо иногда брать передышку. Предлагаю в обеденный перерыв прогуляться по парку. Возьмём по хот-догу с дынными крипсами и соусом халапенью.

– Я только «за», – нехотя, но не подавая вида, выдавил Трумэн.

– Вот и чудненько, жду у входа в два часа.

Изображение начальника растворилось, а Трумэн подумал: «Ещё одно необычное приглашение на беседу. Если бы Стэкмосу нужно было бы устроить мне выволочку, он бы сделал это в кабинете. Видимо, всё гораздо хуже». Инспектор погрузился в тревожное раздумье.

Хот-доги были отменными. Поговаривали, что в центральном парке они лучшие в городе, но не исключено, что им не было равных на всём побережье. Ценник кусался, но и рассчитаны они были на туристов. Забегаловка «Хижина дяди Тома» давно стала такой же достопримечательностью города, как стела покорителям Марса или могила генерала Ричарда Брэкса, подавившего в 2047 году мировой мятеж «Красных повстанцев».

Трумэн оттирал каплю горчицы с плаща, когда Стэкмос перешёл от прелюдии к главной теме.

– Показателей нет, Кирк. И это не в первый раз. С чем ты подходишь к концу года? Я не говорю уже о финальном шоу.

– Сэр, у меня ещё есть несколько дней, думаю, выйду на уровень нормы.

Стэкмос остановился под раскидистым буком, выбросил в урну бумажку от хот-дога и сделал большой глоток остывающего кофе.

– А сколько у тебя «жирных»?

– Их нет, сэр, – пожал плечами Трумэн.

– Плохо. Очень плохо Кирк. – Стэкмос огляделся по сторонам. – Почему не получается? У инспектора Майлза их четыре. И в прошлом квартале было три.