Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей - страница 3

— Да. Эпоха королевы Виктории. Военный, исследователь, охотник на крупную дичь. Был вовлечён в так называемый скандал в карточном клубе «Багатель». Его обвинил в шулерстве некий Адэр, которого чуть позже застрелили. Морана арестовали по обвинению в убийстве, но не повесили… Как ему удалось выкрутиться — нигде не сообщается, хотя он и отсидел несколько лет. Его имя не предали забвению единственно потому, что убийство Адэра — первое дело, которое после так называемого долгого затишья раскрыл…

— Неплохо, неплохо. Вы разбираетесь в этих проходимцах. Можете не продолжать, дамочка. Показуха — она показуха и есть. В наши дни любой легко найдёт нужную информацию в Википедии, так что нет смысла держать всю эту чушь у себя в голове и при случае изрыгать на собеседника. Крайне неприятная привычка. К тому же дохлый негодяй меня мало интересует. За исключением вот этого.

Она протянула мне шкатулку.

Сверху на латунной табличке значилось: «Пол. Себастьян Моран, Первый Бенгалорский полк, Кондуит-стрит».

— Она не заперта, — пояснила Филомелия.

В ларце лежали две стопки бумаги, видимо две версии одного и того же текста: исписанные аккуратным почерком линованные листы и машинописный экземпляр с чернильными пометками и исправлениями.

— Рукопись подлинная? — поинтересовалась Филомелия.

— Не могу сразу сказать, надо всё тщательно изучить.

Она вдруг разозлилась, из кавалерственной дамы мигом превратясь в уродливую старую каргу.

— Ну так изучите, глупая вы корова!

Я собралась было откланяться. Но тут Хассан принёс эспрессо, крепчайший до неприличия! И я решила чуть задержаться.

— Хочу знать, можно ли сделать на этом деньги, — проворчала Филомелия. — И как скоро.

— Рукопись придётся забрать и показать кое-кому. Необходимо проанализировать текст и изучить бумагу и чернила, чтобы определить их возраст.

— Ещё чего! — фыркнула Филомелия. — Она останется здесь. Читать можете в соседней комнате. А потом расскажете, что она собой представляет и сколько я смогу наварить.

Я вынула из шкатулки пачку машинописных листов: рукопись, довольно объёмная, была поделена на главы, страницы пронумерованы. Ни названия, ни имени автора.

На первых листах кто-то тщательно вымарал повторяющееся в тексте имя и написал сверху: «Махони». А потом неизвестный автор нацарапал на полях: «Да какого чёрта, плевать я хотел!» — и явно оставил попытки что-либо замаскировать.

А скрыть он поначалу намеревался фамилию Мориарти.

— Профессор Мориарти? — спросила я.

— Да. Уж о нём-то вы точно слыхали.

— Он был клиентом «Бокс бразерс»?

— Одним из первых. Как и Моран.

— Это его сейфовая ячейка?

— Да. Внутри лежала колода порнографических игральных карт эдуардовских времён я их выставила на электронном аукционе «еВау». Нитка жемчуга — её отложила себе на старость. И вот это. Ну как, хотите почитать?

Конечно я хотела. И прочитала. И теперь рукопись (с незначительными редакторскими исправлениями) перед вами.

Филомелию Бокс мало заботило (да и сейчас не заботит), подлинные ли это мемуары. Хотя она живо интересовалась возрастом манускрипта. Но автор уже давным-давно отправился в мир иной, и никто не предъявит финансовых претензий.

Мы провели необходимую экспертизу, и я с уверенностью могу заявить: это сочинение полковника Себастьяна Морана. Лексика и синтаксис соответствуют лексике и синтаксису двух его опубликованных работ — «Охота на крупного зверя в Западных Гималаях» (1881) и «Три месяца в джунглях» (1884)… хотя в данной рукописи он гораздо меньше стесняется в выражениях. Моран также признаётся в авторстве доселе считавшегося анонимным труда «Девять ночей в гареме» (1879) и таким образом невольно разрешает давнишний академический спор^>{6}. Рукописные листы датируются приблизительно 1880-м и 1910-м годами. Полковник использовал разную бумагу и разные чернила, а следовательно, работал с перерывами, на протяжении двадцати лет. Вероятно, некоторые главы написаны в принстаунской тюрьме, где Моран отбывал заключение с 1894 года.

Машинописный экземпляр подтверждает его явное желание опубликовать свой труд. Возможно, Морана подвиг к этому коммерческий успех других мемуаров, которые к тому времени уже были изданы (в них описываются многие из упоминаемых здесь событий). Разумеется, авторы последних не признавались публично в тяжких преступлениях; и это, наверное, заставило Морана усомниться в успехе предприятия. Он подумывал выпустить своё творение в свет то ли в 1923-м, то ли в 1924 году. Именно тогда текст и был напечатан. Мы не можем с уверенностью назвать человека или людей, которые набирали рукопись