Проходимец по контракту - страница 6
Я закинул руки за голову, прижав правый локоть к холодному пластику купейной перегородки. Интересно, когда я вернусь через несколько месяцев, Катька меня будет ждать? Или все ее внимание — лишь флирт?
Катя-Катя-Катерина с серо-голубыми ехидными глазами Анджелины Джоли… А ведь я ей даже стихи написал… такие, в стиле Есенина. И хотя всепроницающая мама и ворчала, что девка весьма ветрена с виду, хоть моя любимая сестренка и предупреждала со смешинкой — не пожалей, братец, знаем ее похождения! — я все равно лелеял мечту об общей жизни, будучи подогреваемым несколькими поцелуями у подъезда после совместного похода в кафе.
Поезд мягко раскачивался, железным червяком скользя по рельсам. Звякала ложечка в такт. И, словно из глубокого колодца, все тише и тише становился храп моего сопровождающего.
Проснулся я от невежливого толчка в бок.
— Вставай, Алексей, прибыли, — пробубнил мне в ухо Григорьев резким ароматом зубной пасты.
Я сполз с полки, пошарил ногами в поиске кроссовок.
— Я чай уже заказал, через десять минут будем на месте.
Григорьев, в отличие от меня, был свеж, ясен, подтянут.
«Ага, прохрапел всю ночь беззаботно, — мрачно думал я, уже стоя в очереди в туалет. — Небось ему в неизвестность не отправляться…»
После умывания и пары стаканов противного поездного чая — знаете такой, со стойким привкусом накипи? — я повеселел и, выйдя на унылый перрон захудалого вокзальчика, бодрячком потопал вслед за сопровождающим, который даже изволил взять одну из моих объемистых сумок.
Возле вокзала нас ждал старенький «Опель-Астра», куда мы втиснулись под бдительными взглядами пары-тройки привокзальных таксистов. Водитель — худой седоватый мужик лет шестидесяти, молча пожал григорьевскую руку, лениво мазнул меня взглядом небольших светло-карих, почти желтых глаз и, погладив аккуратные, пронизанные сединой усы, тронул машину, прибавив громкости Высоцкому, что хрипел из динамиков. «Опель» пошел на удивление мягко и мощно, показав, что не так он прост, каким кажется или кто-то хочет, чтобы казался. От вокзала мы свернули между одноэтажными хатенками, повиляли по переулкам и выехали на магистраль. Утро было серым и влажным, всплакивающим мелкими брызгами то ли дождя, то ли крупного тумана.
«Натопи ты мне баньку, хоз-зяюшка-а-а!» — рвал сердце и струны Владимир Семенович, и я подумал, что тоже не отказался бы от парилки, да с хорошим веничком… Похоже, и водитель о чем-то таком думал — морщины его лица постепенно становились менее жесткими, как я заметил, поглядывая на него наискось с заднего сиденья. Глаза стали мечтательными…
Так молча, под хрип душевный мы и добрались до съезда с магистрали, где, повернув на узкую невзрачную дорогу, проехали еще пару сотен метров, после чего худой остановил машину и наконец изволил разжать губы.
— Проверяли? — кивнул он на меня, засовывая сигарету в зубы под усы. Зажмурил левый глаз — прикурил.
— Проверяли, — подтвердил Григорьев, открывая дверцу со своей стороны.
— Ты, мил-человек, тоже выдь из машины, — распорядился водитель, доставая какой-то приборчик из бардачка. — Еще разок проверить надо — правила!
Они быстро выгрузили мои вещи из багажника, водила, пыхтя сигаретой, поводил приборчиком вокруг вещей, потом вокруг меня и, удовлетворившись результатом, пожал Григорьеву руку.
— Ну, до встречи, камрад.
Григорьев направился назад к трассе.
— Подождем, — худой выбросил окурок и достал из кармана куртки оранжевый пакетик. — Курагу будешь?
Курагу я любил, и мы молча жевали минут пять, после чего водитель сел в машину, пригласив и меня.
— Меня Петром зовут, Петр Данилович.
— Алексей. — Я пожал протянутую руку.
— Сейчас Санек подойдет и поедем, — Петр Данилович криво ухмыльнулся, показав желтые зубы с правой стороны, напоминая мне этим мою покойную двоюродную бабушку. — У тебя вопросов, наверное…
— Да, хватает.
— Ничего, много интересного узнаешь.
Мягко пиликнул мобильник. Петр Данилович достал слайдер из кошелька на поясе, раздвинул возле уха, выслушал кого-то.
— Все в порядке, — сказал он мне и запустил двигатель. — Вон и Санек показался.
Из-за деревьев действительно вынырнул длинный сутуловатый парень в спортивной серо-синей куртке и бейсболке. Сел в машину на заднее сиденье, хлопнув дверцей. Блеснул светло-голубыми глазами.