Проходящий сквозь стены - страница 4

— Вовсе не поэтому. Возраст в этом деле не важен. Взять хоть моего брата, ему двадцать один, только из армии вернулся, а писает не выше меня.

Ну уж нет! Рыжик восстал против такого нахального вранья:

— Как же, так я тебе и поверил — не выше! Да он небось не старается! Чем человек старше, тем он выше писает, — это уж закон такой, для всех и каждого. Точно тебе говорю!

Рыжик шагнул к выходу, но верзила Жар преградил ему путь.

— Значит, говоришь, от возраста зависит?

— Можешь не сомневаться.

— А почему тогда в шестьдесят лет струю выше дома не пускают? Или вот учитель, почему он выше мэрии не писает?

Рыжик хотел возразить, но не нашелся — логика была несокрушимая. Прием «сведения к абсурду» заткнул ему рот. Он вдруг почувствовал, что математика его подвела, перестала отвечать реальности. Закон пропорциональных величин был посрамлен в его глазах, и вера в разум пошатнулась.

— Что, убедился? — ликовал верзила Жар. — Всем известно, что рыжие высоко писать не могут, — припечатал он и побежал в класс.

Рыжик поплелся за ним, однако на полпути сел под большой акацией, на том самом месте, где только что чествовали его победу. Он смотрел на окна класса, и ему было тошно. Всю учительскую премудрость вдруг словно окутала густая мгла.

Господи Боже, чего ради учить, что как пишется, что на что делится и кучу прочих головоломных вещей, раз все эти знания не помогут одержать верх над каким-нибудь ехидным наглецом вроде Леона Жара.

Стоит ли прилежно заниматься, постигать науки, чтобы видеть, как низменная логика глумится над поруганной истиной, и не иметь возможности вступиться за нее.

Рыжик встал и с тяжелым сердцем, еле волоча ноги, дошел до двери класса. Учитель встретил его сурово:

— Вы просились выйти, чтобы отдохнуть под деревом, Пьер Шоде?

Рыжик сел на свое место, даже не попытавшись, как делается в таких случаях, отговориться головной болью. Учителя его молчание разозлило еще больше, и он со зловещей иронией в голосе обратился к классу:

— Месье Шоде, видимо, надеялся, что долгое отсутствие избавит его от необходимости изложить, что лично он думает по поводу отступления из России…

Мальчики с готовностью захихикали, громче всех — верзила Жар. Рыжик застыл, сложив руки на столе, и с полным презрением принял враждебный взрыв раболепного веселья. Он только побледнел от обиды и гнева. Так что рассыпанные по его молочной коже веснушки проступили еще ярче.

— Итак, — продолжал учитель, — вернемся к отступлению из России. Я слушаю вас, Пьер Шоде. Встаньте.

Рыжик встал и, не глядя на учителя, начал отвечать:

— Наполеон вошел в Москву четырнадцатого сентября тысяча восемьсот двенадцатого года…

Он рассказал о пожаре, казаках, переправе через Березину, героических саперах, о снежной зиме, отмороженных ногах и конском мясе — не упустил ничего. Но пробубнил все это уныло и монотонно. Обычно учитель хвалил его за выразительную речь. Сегодня же он говорил глухим голосом, казался понурым и тоскливо смотрел в окно на большую акацию.

— Солдаты смешались с офицерами, вышли из повиновения. Но были такие военачальники, как маршал Виктор и маршал Ней…

Рыжик осекся на полуфразе. Лицо его порозовело. Он расправил плечи и посмотрел на учителя.

— Да, был маршал Ней. Вместо того чтобы бежать, он взял в руки ружье и храбро бился. Наполеон вообще называл его храбрейшим из храбрых. Он участвовал еще в революционных войнах. Маршал Ней родился в Саарлуисе, он был рыжий…

Рыжик повернулся к классу и громко повторил:

— Он был рыжий.

Мальчишки пихали друг друга локтями и прыскали, сам учитель еле сдерживал улыбку.

А Рыжик гордо откинул назад свою огненную копну, как будто перед ним был полк казаков, и, глядя в глаза верзиле Жару, отчеканил:

— Он был рыжий и писал выше всех в целой армии.

К восьми утра человек шестьдесят мужчин и женщин собрались во дворе компании «Пари-Синема». Режиссер подрядил их накануне, за 25 франков на брата, для участия в псевдоисторическом фильме. В основном это были бедно одетые, иногда даже немытые люди, неуверенные в завтрашнем дне, — за исключением четырех или пяти женщин среднего достатка, которых свела с ума головокружительная карьера американских кинозвезд. Люди разбились на группы совершенно случайно. Они лениво переговаривались друг с другом, перескакивая с пятого на десятое, просто чтобы убить время. Те, кто уже «снимались», благосклонно и немного снисходительно рассказывали новичкам о плюсах и минусах профессии.