Проигранное время - страница 3

— Три баса, а в прикупе чудеса.

К утру даже тот, кто вскрикивал, перестал шуметь, а только язвил.

— Пуля-то, пуля какая, — ехидничал он. Я таки уснул. Вернее, отключился. Когда проснулся, было тихо. Все спали. Один — в одежде, лицом к стене. На столе стоял кувшинчик, из него торчали окурки, как будто несколько человек прыгнуло из разных мест в воду. Ловите миг! Над столом стоял запах, резкий, как тридцатиградусный мороз. Я пошел на занятия с дурной головой, как будто меня тянули за волосы в разные стороны. На лекциях тошнило.

Зима выдалась холодной. Мы с Шутом жили за городом, в деревне, до факультета полчаса пути. Нас еще не выгоняли из общежития за игру в карты на деньги. В этот раз нам не хватило места. Зима выдалась холодной, как назло. По соседству еще жили ребята с нашего курса, они каждый день топили, а от нас топор прятали на субботу и воскресенье, когда домой уезжали. Они где-то недалеко жили. А без топора никакого житья нету, все равно, что без воды; но без воды мы не жили, она хоть и замерзала в ведре, но только сверху, корочку всегда пробивали. Такого, чтоб корочку не пробивали, не было. Топора мы не купили, не до того было, и без топора можно обойтись. «Чего суетиться зря», — говорил Шут. Мы иногда топили. Один раз сильно протопили, плита раскалилась, от кирпичей несло жаром — спину обжигало, долго не усидишь. Спину согреешь, потом живот к кирпичам поворачиваешь, потом спина опять замерзнет, спину подставляешь. Спину удобней подставлять, чем живот. Я так увлекся, что не заметил, как пальцы в ботинках замерзли. Еле отогрел.

Но сессию мы сдали отлично. Одна тройка, одна пятерка — у меня, и остальные — четверки. У меня хоть и тройка была, но стипендию дали — неясно за что, но, конечно, не за игру в карты. Сессию мы сдали хорошо, потому что ходили на все занятия. Просыпались чуть свет, и сразу — на автобус: на факультет, там тепло, мы там грелись. А если пришел на занятия, то и сидишь до конца. И лабораторные сдашь, и задачки порешаешь на семинаре, или домашнее спишешь, все равно дело, списываешь же творчески — все понимаешь. Так что, если б зима была теплая, сессию, может быть, и хуже б сдали. После занятий мы шли в общежитие. Там нас уже ждали. Но как-то странно, что мы не засиживались до утра, то ли свет везде выключали после двенадцати — была одно время такая мода в общежитии, то ли общежитие было в ту зиму сильно переполнено. Как корабль, в который уже нельзя грузить: вода перельется через край и затопит.

Спать в шапке первым придумал Шут. А я удачно скопировал. Говорят, копия всегда хуже оригинала. А что делать, если уши мерзнут… Я заметил, что Шут стал каким-то чересчур веселым по утрам.

— Чего ты такой веселый? — спросил я его.

— А я в шапочке сплю, — сказал он.

Следующим утром я разделил его радость. Зима была слишком жесткой, расслабляться не позволяла. А потом наступила весна. Начало теплеть. Перестала замерзать в ведре вода. От земли пошло тепло. Но Шут долго не снимал шапку. Как-то я заметил, что в троллейбусе все в плащах, в кепках каких-то, в шапках уже никого не было. Потом мы вышли из троллейбуса, и я присмотрелся к людям. Здесь тоже в шапках никого не было. Все как-то преобразились, кроме Шута.

— В городе миллион человек, а один ты в шапке, — сказал я ему.

— Это я шапку придумал, — ответил он. Наступила весна, появились бессонные ночи, в общежитии появились свободные места, мы поселились туда, Фигаро здесь, Фигаро там; и играли сутками… Шура Корсиков мог играть тридцать шесть часов подряд. А мы с Шутом даже подольше — до двух суток. Но это — немного позже. А весной, весной было начало… Мы начали забываться за столом. Вот стол, игра; игра, стол. Мы начали привыкать, что на столе время от времени появлялся мягкий хлеб, откуда — неизвестно, откуда-то из мира, мы хватали этот хлеб, хорошо бы оторвать корочку, мякишем приходится давиться, мы хватали хлеб, потом появлялся графин с водой, кто-то приносил, потом было хорошо, можно было играть до тех пор, пока опять на столе не появится мягкий хлеб, опять хотелось схватить корочку. А потом, когда мы стали играть по высшему классу, не надо было хватать корочку, нам ее отламывали, но это было немного позже, а сейчас кто-то принес в графине холодной воды, и она была вкусной, как минеральная.