Проигранные сражения - страница 27

Какие чувства может испытывать румынский народ при подобном обращении, если учесть, что пропаганда западных союзников ежедневно обещает Румынии восстановить ее территориальные права, попранные германской дипломатией в Вене?»

Это была откровенная и впечатляющая политическая декларация. Одновременно это была искренняя присяга Антонеску на верность Германии. И в то же время это была многозначительная беседа между партнерами по коалиции, которая позволяла сделать ряд не теряющих своей актуальности выводов на будущее.

На следующий день после своего последнего визита в действующую армию Антонеску еще раз побывал у меня. К этому времени обстановка еще более осложнилась. Мы пришли к соглашению о создании совместного фронта обороны на рубеже Галац, Фокшаны с использованием давно оборудованных румынами укреплений. Антонеску дал свое согласие на срочную передачу группе армий всех имеющихся в Бухаресте румынских резервов с целью удержания фронта.

Этой встрече суждено было стать последней. В тот же день Антонеску улетел в Бухарест, чтобы доложить своему королю о положении на фронте.

Как и следовало ожидать, противник быстро ввел в пробитые накануне бреши свои моторизованные соединения и танковые силы. Он опрокинул наше слабое прикрытие и, устремившись на юго-запад, прорвался до рубежа Паулэни, Фрумушица, Вече, Николаэни. Частью этих сил противник сумел охватить правый фланг 30-го корпуса и продвинуться в северо-западном направлении, зайдя при этом в тыл 52-му корпусу. Обстановка становилась все более и более критической, особенно на участке 30-го корпуса, которому удалось в тяжелых, проходивших с переменным успехом боях на своем открытом правом фланге отразить мощный удар советских войск, направленный против правого крыла 6-й немецкой армии. Этим корпусом, в состав которого входили закаленные в боях 306-я вестфальская и 15-я гессенская дивизии, командовал уже не раз отличавшийся в боях опытный военачальник генерал Постель. Действия корпуса умело поддерживала 13-я ганноверская танковая дивизия, которая в те дни многократно выручала наши войска из беды. Противник оставил на поле боя много танков. Однако и наши потери также были очень велики.

Замысел противника был очевиден: он пытался как можно быстрее овладеть переправами через реку Прут с целью отрезать пути отхода армейской группе Думитреску.

Получив указание отойти за Прут, 6-я армия направила корпусные моторизованные и зенитно-артиллерийские части к мостам через реку с задачей организовать здесь прочную наземную оборону. В последующие дни входившие в состав армии корпуса, напрягая все силы и ведя упорные оборонительные бои с превосходящими силами противника, который хотел заставить их изменить направление движения, пытались достигнуть реки Прут. За исключением 30-го корпуса, который все это время вел тяжелые бои у себя на фланге и в тылу, всем корпусам 6-й армии удалось, как докладывало ее командование, «успешно отойти на запад». Связь между штабом 6-й армии и ее корпусами осуществлялась теперь только по радио. Утром 22 августа командный пункт армии находился еще в Комрате. В этот же день войска 6-й армии были переподчинены непосредственно командованию группы армий, а руководство отходом 3-го румынского корпуса с приданной ему 9-й немецкой пехотной дивизией было возложено на штаб армейской группы Думитреску.

Советские войска уже действовали в пространстве между командным пунктом 6-й армии и командными пунктами ее корпусов. Поэтому я приказал лично командующему 6-й армией генералу от артиллерии Фреттер-Пико, который намеревался на свой страх и риск отправиться с созданной им небольшой оперативной группой штаба к окруженному 52-му армейскому корпусу, отойти с этой группой за Прут и руководить своей армией оттуда. Я упоминаю здесь об этом только потому, что один из авторов, некто Хаземанн, в своей книге «Мокрый хлеб» бросил командующему 6-й армией упрек, будто бы тот «бежал с поля боя». Генерал Фретгер-Пико мог в подобной обстановке и сам, не дожидаясь моего приказа, перенести в тыл свой штаб или командный пункт, ибо в данном случае вопрос стоял о жизни и смерти многих тысяч солдат, которыми нужно было правильно руководить и которых нужно было поддержать любыми доступными средствами, если об этом вообще могла идти речь. А если бы штаб армии оставался под непосредственным воздействием противника, сделать это было бы невозможно.