Происхождение русско-украинского двуязычия на Украине - страница 14
Здесь, в этом месте мы подошли к ключевому моменту исследования, поэтому я, не имея официального филологического образования, вновь вынужден прибегнуть к свидетельству специалистов.
«Большему или меньшему влиянию устного народного языка подвергались и такие светские письменные произведения Киевской Руси, как «Повесть временных лет», «Русская правда», «Слово о полку Игореве» и т. д., которые дошли до нас не в оригиналах, а в позднейших копиях» (А. Бурячок «Языковая ситуация в Киевской Руси». — Вечерний Киев, 23.12.94).
«Русские летописи, дошедшие до нашего времени, это списки с древних утраченных оригиналов. Ученые полагают, что эти летописи — примерно двадцатая переписка» (С. Высоцкий «О чем рассказали древние стены», Киев, 1978, с. 29).
Несмотря на отсутствие древних письменных оригиналов, украинские филологи твердо убеждены, что в них непременно должны были быть «украинизмы» — лексические и грамматические случайные проявления параллельного существовавшего уже тогда украинского языка:
«Если бы сохранились деловые документы X–XI ст. из Среднего Поднепровья, мы, без сомнения, имели бы интересные свидетельства о грамматических и лексических особенностях центральных протоукраинских говоров ранней эпохи» (Г. Пивторак «Украинцы, откуда мы и наш язык». Киев, 1993, с. 162).
Увы, «деловые документы X–XI ст.» не сохранились, следовательно, добросовестный исследователь не имеет никаких оснований разделить уверенность украинских филологов в существовании в древней Руси отдельного украинского языка.
— За неимением оригинальных письменных документов наши языковеды все свои лингвистические построения базируют на анализе их позднейших копий, сделанных в те времена, когда польская культурно-языковая экспансия уже успела привнести в славянорусский язык покоренного народа некоторые лексические, грамматические и фонетические признаки, характерные для польского языка.
«Для изучения истории украинского языка исследователи широко привлекают свидетельства староукраинских письменных памятников XIV–XVII ст. разных жанров» (там же, с. 19).
Рассматривая эти письменные памятники, добросовестный исследователь получит представление о характере староукраинского языка только в названных временных пределах. Но он никогда не станет судить по ним о древнерусском языке времен Киевской Руси, для этого он предпочтет обратиться к более ранним источникам (граффити, берестяные грамоты и т. п.).
Продолжим, однако, рассмотрение «Теории описок и ошибок». Представьте себе такую картину: сидит писарь, ему диктуют какой-то текст, а он из-за своей невнимательности вместо церковнославянских или древнерусских слов время от времени пишет «украинизмы». Не странно ли? Или иначе: писарь снимает копию, скажем, со «Слова о полку Игореве». Вот он дошел до фразы «На второй день с самого утра кровавые звезды рассвет предвещают…» Тут мысли у него смешались и он неожиданно для себя старательно вывел: «Другаго дни велми рано кровавые зори свет поведают…»
Давайте же, наконец, будем реалистами: рассеянность ли была причиной появления «украинизмов»? И почему эти, так называемые «украинизмы» так странно похожи на полонизмы?
Нет, панове украинские филологи. Не было на самом деле никаких писарей, пораженных болезнью массовой рассеянности. Были люди, тщательно и вполне квалифицированно выполнявшие свои профессиональные обязанности. Переписывая старые тексты, они совершенно сознательно (а не по рассеянности) заменяли устаревшие слова, вышедшие уже из употребления, на современные, но одинаковые по смыслу слова, изменяли форму некоторых слов, меняли отдельные буквы и вносили другие изменения и уточнения в соответствии с правилами современного выговора и современной грамматики. Словом, старались по возможности осовременивать старые тексты для того, чтобы сделать их полностью понятными читателю. «Появлялись литературные редакции того или иного памятника…, редактировался язык рукописей, при этом часто на полях к тем или иным словам делались глоссы (лексические, словообразовательные), которыми при дальнейшем переписывании текста заменялись устаревшие или малопонятные слова» (Г.С. Баранкова «О начале русской книжности». Русская словесность № 1, 1993, с. 27).