Происхождение русско-украинского двуязычия на Украине - страница 24

По Вашей «теории», пан Пивторак, все формы этнонима «русский», в изобилии встречающегося в древнерусских текстах — не в счет, главное — это те редкие случаи, когда переписчик мягкий знак употребил. Вот эти-то редкие вкрапления будто бы и доказывают украиноязычие жителей древней Руси. Очень, очень убедительная «теория»!

Знаю, пан Пивторак, что Вы думаете, читая эти строки: да не в одном слове все дело, а во всей совокупности совершенно ясных и четких протоукраинских фонетических, лексических и грамматических черт, имеющихся во многих древнерусских текстах! Очень хорошо знаю и Вашу последнюю монографию «Украинцы: откуда мы и наш язык» (Киев, 1993). Цитирую:

«Время возникновения украинских речевых особенностей, а по их совокупности — и украинского языка вообще, установить трудно. Совершенно ясно, что для этого необходимы неопровержимые факты — фиксация тех или иных речевых черт или явлений в письменных памятниках. Если бы древнерусские книжники старались как можно быстрее выявить и зафиксировать новые черты в народной речи, письменные памятники прошлых эпох были бы отражением исторического развития языка, следовательно, задача современных исследователей упростилась бы. Однако древнерусская письменная практика базировалась на прямо противоположных принципах: придерживаться книжной традиции и ни в коем случае не допускать в книги простонародные элементы. Пока эти черты были спорадическими и малоприметными, книжникам легко удавалось их игнорировать. Однако через некоторый, иногда значительный промежуток времени после своего возникновения различные диалектные явления становились настолько привычными и неотъемлемыми особенностями народного языка, в том числе и бытовой речи самих книжников, что невольно, в виде отдельных описок стали попадать в книжки. Таким образом, начало фиксации какой-нибудь диалектной черты свидетельствует не о ее появлении именно в это время, а о том, что на данный момент такая черта уже не только существовала, но и стала нормой живой народной речи. По мнению некоторых историков языка, между возникновением диалектной особенности и началом фиксации ее в письменности в виде описок проходило в среднем целое столетие» (с. 108).

Все в этой обширной цитате больше похоже на зыбкие, маловероятные предположения, чем на научные аргументы. С одной стороны Вы сетуете на трудности с установлением времени возникновении украинских речевых особенностей и в целом украинского языка из-за отсутствия «неопровержимых фактов», а с другой стороны нисколько не сомневаетесь в том, что во времена Киевской Руси украинский язык уже существовал. На чем же базируется столь непоколебимая убежденность? А вот на чем: не имея никакой возможности документально подтвердить идею о широком распространении украинского языка в Киевской Руси, Вы и Ваши единомышленники просто вынуждены теперь выдумывать байки о надменных и вредных древнерусских книжниках, которые будто бы умышленно игнорировали свой родной язык повседневного общения.

Ох уж эти древние книжники! Ох уж этот Нестор-летописец: вместо того, чтобы просто и ясно написать на своем родном украинском языке — «Вид тых словэ'н розийшлы'ся по земли' и прозвaлыся имэнaмы свой и'мы, дэ хто сив, на яко'му м и'сци» — он, предвосхищая современных «шовинистов» и «украинского языка ненавистников», взял, да и написал в своей «Повести временных лет»: «Отъ техъ Словенъ розидошася по земьли и прозвашася имены своими, где седше на котором месте». Вот видите, впору нам отмечать почти тысячелетний юбилей «дискриминации» украинского языка!

Что касается «отдельных описок», которые, по-вашему, неопровержимо доказывают широкое распространение украинского языка в древней Руси, то выше я уже детально разбирал и анализировал эту «Теорию описок и ошибок» («Теорию рассеянных писарей»), искусственно сконструированную на ошибочном и предвзятом толковании позднейших копий древних рукописей. Поэтому нет никакой необходимости вновь повторять те же самые аргументы, подводящие, на мой взгляд, черту под этой сомнительной «теорией». Как говорили древние — Sapienti sat*… (* Для умного достаточно (лат.))