Происхождение вилки. История правильной еды - страница 33

Вверху: Гвоздика и ваниль. Гравюры из книги «Общая история лекарственных средств» Пьера Поме. Париж, 1694

Внизу: Мускатный орех. Гравюра из книги «Речи» Пьетро Андреа Маттиоли. Венеция, 1568. Лист корицы. Гравюра из книги «Диалог о коричном дереве» Микеле и Бальдассаре Камни, 1654

Постепенно специи становились все доступней, но их цена все равно снижалась не очень сильно, ведь специи нужно было покупать, поскольку они не росли в огороде. Стало быть, если какой-нибудь крестьянин потреблял специи, это означало, что у него есть деньги. Тут следует напомнить вот о чем: тяжелая жизнь сельского населения не обязательно была голодной. Крестьяне вполне могли позволить себе есть досыта; страдали они в основном не от голода, а от отсутствия денег, на которые можно было купить что-нибудь, произведенное в городе и не являющееся предметом первой необходимости.

Гастон Башлар, которого цитирует Бродель, пишет по этому поводу следующее: «Получение излишнего вызывает большее эмоциональное возбуждение, чем получение необходимого. Человек — дитя желания, а не потребности». Ему вторит Марсель Мосс: «Не производство было главным двигателем человеческого общества, а роскошь».

Можно было отказаться от того, чтобы съесть курицу из собственного курятника, с тем чтобы продать ее, выручить деньги и направить их на удовлетворение своих желаний. Португальское изречение, услышанное мною от Витторио Гуандалини, поразило меня своим сходством с поговоркой, распространенной и в Лигурии, и в Пьемонте. Смысл их таков: «Если крестьянин сам съедает свою курицу, значит, кто-то из них двоих болен». В португальской поговорке фигурирует «бедняк», в лигурийской — «крестьянин», но и тот и другой в обычной ситуации предпочтут не есть курицу, а выручить за нее денег.

Порой кажется, что важные исторические события мало затрагивают повседневную жизнь и простые люди не слишком интересуются великими победами и великими полководцами, лишь сетуя время от времени на постигшие их несчастья. Тем не менее установление турецкого контроля над Дарданеллами (после чего пользоваться проливом стало очень опасно), завоевание турками греческих, венецианских и генуэзских островов, а затем и Балканского полуострова вплоть до Венгрии (откуда они угрожали даже Вене) убедили жителей Западной Европы в том, что следует искать новые торговые пути.

Производство сахара. Гравюра из Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел Дидро и Д'Аламбера. Париж, 1772

Венецианские владения на греческих островах оказались в такой ситуации тяжким бременем для Венецианской республики, видевшей в их защите свой священный долг. Генуэзские колонии на Черном море просуществовали еще несколько десятилетий, но в них больше не было вложено ни одной лиры. Генуэзцы обратили свои взоры к Испании: в Севилье, например, из пятисот купцов более трехсот были генуэзцами, при этом они числились среди самых богатых. Другие предприниматели из Генуи издавна облюбовали Португалию и уже совершали первые экспедиции в Атлантику.

Завоевание ближневосточных стран турками-османа-ми осложнило и без того непростые отношения Востока и Запада. Португальцы стремились действовать в обход турок на просторах Индийского океана, где они столкнулись с серьезными военными трудностями, но зато обнаружили изобилие специй, которые можно было приобретать в Индии и на Молуккских островах без посредничества арабов. Это произвело настоящий переворот на рынке дорогих товаров. В Лиссабоне скопились такие запасы перца, что оптовые цены резко упали, причем не только на перец, но и на остальные специи, включая специи из Африки, столь ценившиеся французами и англичанами. Распространение африканских специй, кстати, очень не нравилось голландцам, которые вынуждены были возить их из Лиссабона в Миддельбург[53], а оттуда в Амстердам, до того, как решились наконец вытеснить португальцев и с африканского торгового пути. В подтверждение того, что великие события все-таки имеют влияние на человеческую жизнь, можно вспомнить «Непобедимую армаду»