Проклятая реликвия - страница 12
Ахтерштевень ударился о причал, и на берегу с готовностью привязали канат к одному из трех деревьев с обрезанными верхушками. Торгилс, перекинув руль на правый борт, дал приливу развернуть корму «Марии» полукругом, чтобы она прижалась левым бортом к шероховатой каменной стенке. Как только канат бросили на берег, пассажир нетерпеливо подошел к проему в фальшборте, где должны были перекинуть трап. Он уже привязал к спине огромный тюк с поклажей, и Торгилс решил, что это просто странствующий торговец, из тех, что продают по городкам и деревням нитки, иголки и ленты. Однако было необычно, если не сказать — поразительно, чтобы такие торговцы ради своего ремесла пересекали Ла-Манш, и шкипер подумал, что у пассажира, вероятно, семья в Британии.
Как только трап скользнул на берег, пассажир поспешно ступил на него, небрежно махнув на прощанье команде. Причал в Топсхеме представлял собой короткую каменную стенку с илистыми берегами по обеим сторонам. Суда подплывали сюда на разгрузку во время прилива, а все остальное время лежали на боку на толстом слое ила, который тянулся на долгие мили до самого моря в Эксмуте.
Роберт Бландус никогда раньше здесь не был и теперь с презрением рассматривал маленький порт. Привыкший к большим гаваням, таким, как Саутгемптон или новое творение короля Ричарда в Портсмуте, сейчас он видел перед собой ряды домишек, которые сползали вниз по восточному берегу реки, до самого причала, где кособочились склады и сараи. В центре длинной главной улицы высилась церковная башня из белёного камня, а там, где есть церковь, обязательно найдутся одна-две гостиницы.
Он подумал, что нужно позаботиться о еде и ночлеге, потому что короткий ноябрьский день уже подходил к концу, поправил тяжелую поклажу на спине и направился через холодную грязь у причала в сторону главной улицы. От ледяного восточного ветра покалывало щеки, и это напомнило ему, что теплый климат Франции остался позади. Хорошо хоть, ушам тепло — он натянул на лоб и вниз, до самой шеи, шерстяную шапку. Заостренная верхушка шапки упала набок. На пассажире была объемистая кожаная куртка, толстые саржевые штаны и башмаки на деревянной подошве. Он целеустремленно шел в сторону деревни. На кончике мясистого носа повисла капля, выпуклые синие глаза слезились. Пассажир рассматривал пеструю мешанину строений. Некоторые были каменными, но большинство — деревянные или глинобитные: остов из бревен строители промазывали смесью глины и соломы, а крыши крыли тростником.
Узкая улица выглядела оживленной. Грузчики таскали большие тюки шерсти или толкали перед собой ручные тележки, нагруженные товаром с причала. Обычная толпа зевак и ремесленников, женщин и стариков толкалась вокруг полосатых холщовых палаток по обеим сторонам грязной улицы. Попрошайки и калеки жались к стенам, а у ворот церкви прокаженный с надеждой протягивал миску за подаянием. За неуклюжими ларьками располагались постоянные лавки. Там хозяева откидывали на петлях ставни и выкладывали на получившиеся прилавки свой товар.
Но Роберт Бландус ничего не собирался покупать, ему требовался только ночлег, и он смотрел вверх, боясь пропустить вывеску местного трактира. Поскольку читать умел лишь один человек из сотни, таверны рекламировали себя вывесками над дверью. Рассматривая вывески, он нашел три знакомых знака — куст, якорь и корону. Бландус выбрал корону, потому что она выглядела не такой обветшалой, как остальные, пригнулся и вошел.
Большая комната, занимавшая весь первый этаж, освещалась только пламенем большого очага, горящего в вырытой в середине комнаты яме. Кольцо из больших камней, скрепленное запекшейся глиной, отделяло очаг от камыша, разбросанного по полу. По стенам тянулись скамьи. Несколько табуреток и лавок стояло вокруг очага.
В комнате было полно мужчин, а из одного угла раздавался сиплый хохот парочки шлюх, которые выплясывали с заезжими путешественниками. Воздух казался спертым из-за древесного дыма, пота и пролитого эля; в общем, обычная атмосфера оживленной таверны.
Бландус прошел в дальний угол пивной, не обратив внимания на богохульную брань молодой служанки с подносом, заставленным кружками эля, которая на него натолкнулась. Он отыскал хозяина, угрюмого мужлана с лицом, сильно изуродованным оспой, и договорился о ночлеге и еде. За пенни ему пообещали ужин, две кварты эля и свежую солому на чердаке. Трактирщик показал на широкую лестницу в углу, Бландус скинул поклажу и потащил ее наверх.