Проклятие крокодила - страница 5

Хорошо, но откуда тогда брался непреодолимый мускусный запах, который уже давно начал исходить от Коринга. Камминс один раз спросил об этом и получил в ответ лишь злобный оскал.

Твало держался как можно дальше от Коринга и, если бы его интересы не совпадали с интересами белых хозяев, давно бы сбежал.

Ситуация подошла к пику на третью ночь, когда Камминс проснулся и увидел, что Твало дрожит в тусклом лунном свете.

— Хозяин, вы должны это увидеть.

Камминс молча последовал за африканцем на берег реки. Укрывшись в камышах, через просвет в мангровых зарослях, они увидели поток цвета кофе, лениво текущий через джунгли. В прибрежной грязи ползали несколько объектов, напоминающих заблудившиеся бревна.

— Джамбука, — прошептал Твало. — Крокодилы!

Камминс не ответил, он уставился на Коринга, который был в чем мать родила и держал в руках что-то серебристое — свежепой— манную рыбу. Он сидел на грязи, и на него, находясь не больше, чем в трех метрах, смотрел крокодил.

Крокодил был не очень большим — возможно, пару метров длиной — но и такие особи уже считаются весьма опасными. Камминс открыл было рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, когда Коринг кинул остатки рыбы этой твари и скрылся в воде.

Твало схватил Камминса за руку.

— Смотрите, хозяин, он взял его с собой.

Камминс предположил, что африканец говорит про деревянного идола, которого Коринг всегда носил с собой, но в тот момент Твало имел в виду живую рептилию. Она расправилась с объедками и тоже пошла к воде.

Камминс не знал, что делать. Оружия у него с собой не было, а бежать туда, где они оставили каноэ, и грести в темноте, смысла не имело. Он также сомневался, что Твало согласится на такую рискованную затею. Неуверенно попялившись в темноту в течение нескольких минут, наблюдатели, не сказав друг другу ни слова, поднялись на ноги и вернулись в лагерь.

Твало подбросил дров в костер и украдкой посмотрел на хозяина.

— У тебя есть идеи, что за чертовщина тут происходит? — спросил Камминс.

Оказалось, что есть, или, по крайней мере, Твало так считал. Старик в Банге, деревне, где от них сбежали носильщики, был шаманом, причем весьма известным в этих краях. Он специализировался на поклонении рептилиям: змеям, крокодилам и ящерицам.

— Думаю, он не любил людей, делал для них джу-джу — джамбука джу-джу.

— Ну, — начал Камминс, когда африканец замешкался. — Что случится дальше — белый человек умрет?

— Будет хуже, намного хуже, — покачал головой Твало.

Камминс не стал ничего говорить. В мире, действительно, было много чего хуже смерти, даже суеверные черные могли понять это.

Когда Камминс открыл глаза на следующее утро, Коринг уже спал. Ничто, кроме мускусного запаха, который стал еще сильнее, не указывало на то, что он отсутствовал всю ночь.

— Днем мы покинем реку, Коринг, — заметил за завтраком Камминс. — Дальше пойдем пешком. Еще три дня пути.

Коринг безрадостно улыбнулся.

— Я останусь тут. Мне больше нравится у реки.

Слова вышли так хрипло, словно речь причиняла ему боль, тем не менее, они уже не походили на слова пьяного. Камминс пристально посмотрел на него, затем покорно пожал плечами. В Агвассе, через которое они пройдут, был местный врач, которому он доложит о состоянии Коринга. Очевидно, тут требовалось вмешательство специалиста.

Прежде, чем уйти, возможно, стоило украсть деревянного крокодила. Камминс начал верить, что эта вещь была каким-то образом связана с безопасностью Коринга в реке, кишащей опасными хищниками, и, при первой же возможности, рассказал Твало о своем плане.

— Хозяин, умоляю вас, не надо, — воскликнул африканец. — Посмотрите... — Он махнул рукой туда, где сидел Коринг, тупо водя глазами по реке.

— О, чепуха! Ты просто боишься, Твало. Человек джу-джу пахнет, как эта деревяшка, поэтому джамбука не кусают хозяина Ко.

Тем не менее, Камминс обрадовался, когда узнал, что в трех километрах от их лагеря на реке есть деревня. Там он спросит у местных, могут ли они помочь ибо — белому человеку — едой и приглядеть за ним, поскольку «он слишком болен».

Когда Камминс и Твало добрались до Агвассе, оказалось, что доктор куда-то ушел, а молодой районный уполномоченный, казалось, воспринял их историю не очень серьезно.