Проклятие неудачного четверга - страница 2

Эдвин был всеобщим любимцем и, кроме того, самым богатым учеником. Совпадение? Не думаю.

Не то чтобы все остальные ученики в ПУКе были такими уж бедными (я не в счёт). Из четырёхсот сорока учеников школы, только сорок пять платили по сниженной ставке. Остальные вышли из семей, для которых было раз плюнуть выложить 43 000 долларов за то, что можно получить бесплатно.

Но семья Эдвина была на порядок выше (а может, на два порядка или даже целых сорок). Упакованная семейка. Если я проводил лето, помогая отцу в его магазине естественных даров природы, то Эдвин только и делал, что летал туда-сюда на одном из нескольких частных самолётов. Я не шучу, даже самолётов у них было несколько. Не знаю, чем уж там занимались его родители. Они работали в центре города, занимаясь чем-то расплывчатым и финансовым – что-то вроде «генеральные директора инвестиционной фирмы по управлению денежными средствами», «исполнительные директора по сырьевым товарам», или «рыночные аналитики», или «управляющие портфельным брокером», или «финансовые президенты».

И пусть мы как будто жили на разных планетах, но с нашей первой встречи три года назад мы стали лучшими друзьями.

В тот четверг я нашёл его в окружении симпатичных восьмиклассниц. Они разом скорчили недовольные мины, как только я появился. Могу предположить, что их отпугивал запах свиной рульки и исландского болота (папа сам варил мыло и заставлял меня им пользоваться). Но я не обратил внимания на недовольные взгляды девчонок, когда они отпрянули в сторону, как и всегда при моём появлении.

– Привет, Грег, – сказал Эдвин, широко улыбаясь. – Ну что там интересного привёз твой папа из экспедиции? Может, сок реликтового норвежского дерева? Или новый сорт торфяного мха? Или наконец-то откопал крайне редкий арконианский сморчок?

Мой отец занимался кустарным ремеслом (как он сам говорил) и часто путешествовал по всему свету в поисках новых добавок для чая, мыла и прочих органических товаров. Всю эту неделю он пропадал в Норвегии.

– Не знаю, он только завтра вернётся, – сказал я. – А что, не терпится попробовать его новый чай?

Эдвин посмотрел на меня, как будто я попросил его поковыряться у меня в носу.

– Мне в прошлый раз хватило, – рассмеялся он. – После чашечки его чая у меня на лице живого места не осталось.

– Но он же не мог знать, что у тебя аллергия на сланец, – напомнил я ему.

– Да я и сам не знал. А всё потому, что сланец – это камень, – сказал Эдвин усмехаясь. – Знаешь, я как-то не привык закусывать камнями. Главным образом потому, что люди камней не едят.

– Эй, да ты же сам просил его дать попробовать. Никто тебя не заставлял. Это я у него подопытный кролик.

– Знаю, но что поделать, твой отец располагает к себе, – ответил Эдвин. – С ним всегда весело. Забавный чувак.

– Рад, что хоть одному из нас это кажется забавным, – буркнул я.

На самом деле мне тоже нравились папины причуды, но я изо всех сил скрывал это.

– Короче, – сказал Эдвин, язвительно улыбаясь. – Сейчас мы отправимся в наиувлекательнейшую прогулку по зоопарку.

Я закатил глаза.

Вот что значит быть таким богатеньким, как Эдвин: когда ты можешь позволить себе абсолютно всё что угодно, самые обычные вещи кажутся тебе скучными. Прошлой зимой он вместе с родителями катался на вертолёте над Восточносибирским заповедником в России – какой уж тут зоопарк.

Наверное, поэтому ему и нравился мой отец. Чокнутый, эксцентричный и весёлый (но это не точно) папа – такого ни за какие деньги не купишь.

– Чего ты сразу, – сказал я. – Может быть, мы придём в восторг от вида измождённых животных, запертых в клетки?

Эдвин рассмеялся. Ему всегда нравился мой жутко мрачный оптимизм. По-моему, это у меня наследственное.

– Ну ты и гвинт, – сказал он.

Гвинтом Эдвин называл меня, когда считал, что я слишком занудствую. Понятия не имею, что значит слово «гвинт», но каждый раз оно было в тему. У него вообще талант придумывать всякие прозвища. Вспомнить хотя бы Острый соус. Так звали одного из наших учителей в ПУКах, который сопровождал нас на экскурсиях. По настоящему его звали мистер Вустершир, и всем было известно, что вустерский соус совсем не острый, но, во-первых, Эдвин про это не знал, когда придумал кличку, а во-вторых, Острый соус звучит круче, чем «прочие пищевые добавки». И прозвище так и осталось.