Проклятие принцессы - страница 15
— Я имел ввиду только хорошее, я тебя уверяю.
Он начал широко улыбаться мне, пока я говорила обличительную речь. Я не знала, как мне понять его. К этому времени Па сказал бы мне заткнуться и заявить о внезапной головной боли.
— Я просто хотел прокомментировать тот факт, что мы встретились на тропинке в лесу, как Фрумос и старушка в истории. Что ты делаешь в лесу, ученица лекаря?
— Я собираю маргаритки, — сказала я.
— Маргаритки — это светолюбивые растения, — произнёс он, показав на толстые кроны деревьев над головой. — Ты их здесь не найдешь.
— Кажется, чуть дальше есть луг. Я была там, просто не совсем помню, где он.
— А, луг. Я могу показать тебе. Это не далеко.
И он предложил мне свою руку, будто я леди, а не простая ученица лекаря. Я подошла и приняла предложенную руку, но покраснела, хотя в этом не было ничего предосудительного. Я не могла объяснить, почему этот мужчина — этот «прекрасный принц» — был таким милым ко мне. Это вызывало беспокойство.
Как оказалось, мы были недалеко от луга. Всё это время я шла правильной дорогой.
— Там, — сказал Фрумос, отпустив мою руку и указывая на множество маргариток, качающихся под легким ветерком, — твой луг.
Он поклонился, словно завещая его мне.
Восхищённая, я прошла вперед под яркий солнечный свет, склонившись с ножом для трав, и быстро отрезала охапку цветов. Я выпрямилась с маргаритками в руках и повернулась, чтобы поблагодарить Фрумоса.
Но там никого не было. Я видела только тени леса и тропинку, ведущую домой.
Глава 7
После того, как я вернулась в гербарий, чтобы сделать букеты, брат Космин бодро вошел в кухню, чтобы перекусить и выпить капельку вина. Я немедленно повернулась к Дидине, чтобы выудить у неё информацию о растениях, дарующих человеку невидимость.
— Если марь белая и омела действительно превращала людей в невидимых, — сказала я, — то в этом мире было бы много мелких воришек и смертоубийств.
— Марь белая и омела не работают, даже если использовать их вместе, — сказала Дидина.
Склонив голову над моим заданием — разобрать мятные листья, которые гнили из-за странной влажной летней погоды, я сдержала ухмылку. Она собиралась говорить со мной о списке! Мне даже не пришлось вытягивать из неё информацию.
— Я даже не предполагала, что ты могла попробовать что-то из списка, — сказала я.
— Я не могла позволить себе золотой нож или найти крошечный рог, или достать кожу красной ящерицы…
— Что насчет семян кувшиночника?
— Выпив вино с кувшиночником на третий день настаивания…
Я посмотрела на неё и встретилась с Дидиной взглядом.
— Кажется, это хороший способ уверовать, что ты невидима, хотя на самом деле это не так.
Мы обе рассмеялась. Кувшиночник имел дурную славу: вызывал забывчивость и странное поведение.
— Также хороший способ остановить сердце, — добавила она.
— Или так, — сказала я, придя в себя.
— Я думала над твоими словами, что награда не имеет значения, но ты сделала все эти эксперименты из листа. Ты просто пыталась спугнуть меня?
Она открыла рот.
— Награда не имеет значения. В любом случае, не имеет значения для приобретенного проклятия сна.
— Тогда… Почему ты носишься с этим листом? Если ты, конечно, не планируешь стать воришкой.
Дидина посмотрела прямиком в окно, где неотчетливо виднелась Восточная башня.
— Ты познакомилась с женщиной, которая заботится о спящих, — сказала медленно девушка. — Ты знала, что она моя бабушка?
— Нет. Извини, я не знала.
Дидина тяжело вздохнула и продолжила:
— Ты знала, что моя мама одна из спящих?
Тишина, я потрясла головой.
— Мама была любимой служанкой и первой, кто уснул. Она не старалась получить награду — награда еще не была придумана. Она просто старательно обслуживала принца, помогала принцессам, она была предана им, и вот что она получила?
Я молчала, стараясь понять это.
Дидина продолжила:
— Я хотела — мне нужно — разрушить это проклятие, чтобы моя мама и бабушка могли уйти из той башни.
Я понимала, как это хотеть, чтобы мама вернулась домой — разве я не хотела этого всю мою жизнь?
— Так что, когда мы разрушим проклятие, — спросила я, — мы разделим награду?
Она подняла голову, глаза были опушены.