Проклятие Раффы - страница 11

— Не сотвори себе кумира — ни на земле, ни на небе, ни под землёй… — Медленно, с расстановкой произнёс монах.

— О чём это вы? — Поинтересовалась совершенно пунцовая невеста.

— О том, как он на тебя смотрит… — Улыбнулся старик. — Плохо быть кумиром. Особенно — низвёргнутым. — Вздохнул он.

— Надеюсь, нам это не грозит? — Улыбнулся я.

— Это всё зависит только от вас… — Уклончиво ответил старик. Он спокойно, по-хозяйски, вынул из рюкзака наши тапочки и поставил на берегу ручья:

— Ополосните ноги, оботрите, обувайтесь… — Деловито бормотал он, вытряхивая "свадебные наряды".

— Облачи невесту-то… — Протянул он мне её наряд. От вида Айше здесь, на берегу этого ручья, в этой полупрозрачной ночной рубашке с кружевами, надетой на голое тело, можно было просто сойти с ума. Монах с видимым удовлетворением оглядел её:

— Хороша… Самое время… — Что именно "самое время", он объяснять не стал. Заставив надеть на себя все приготовленные одеяния, он повёл нас на близлежащий холм. Мы всходили на него довольно долго — минут двадцать, наверное. Признаться, именно тогда у меня впервые появилось ко всему этому какое-то… Я бы сказал — пренебрежительное отношение. Представьте: идут зачем-то на холм монах с клюкой, полуголая красавица, покрытая скатертью, да изнывающий от вожделения молодой "жеребец", укутанный в кусок материи. Оба последних — в домашних тапочках. Бред! К тому же у "жеребца" член уже начал побаливать… с непривычки-то к подобным мероприятиям… Наконец достигнута вершина холма. Впереди — обрыв. За ним — огромная долина, в которой раскинулись сёла, луга, пашни, пруд, небольшая речушка… Величие настораживало: как будто над всем этим нам предстояло воспарить… Монах расстелил неподалёку два коврика:

— Это — для вас… Не слишком близко: чтобы вы думали о том, что будете говорить, а не о теле, дышащем рядом… — Мы смущённо опустили очи долу.

— Встаньте каждый посредине своего коврика на колени, лицом к обрыву… а затем согнитесь в поклоне, вытянув руки как можно дальше вперёд… — Продолжал старик. Мы выполнили это — нельзя сказать, что очень охотно или сколько-нибудь серьёзно. — А теперь медленно поднимайте вытянутые руки так, чтобы видеть кончики пальцев… — Продолжал инструктировать старец. — Что чувствуете? — Неожиданно спросил он.

— Жуть… — Передёрнула плечами Айше.

— Брррр… — Вынужден был согласиться я.

— Вот и прекрасно, улыбнулся монах. — Значит, вы оба — вполне "коммуникабельны". Раз почувствовали "голос места"… Вы придумали, что будете говорить? — Неожиданно быстро спросил он. — Не забудьте, что времени у вас — ровно минута. Минуту Раффа будет внимать вам, в миллисекунду обратится он к Творцу за советом и осмыслит им сказанное; и, наконец, несколько секунд понадобится мне, чтобы узнать ответ Раффы. — Мы в нерешительности переглянулись. Заметив эти "переглядки", старик снисходительно вздохнул:

— Так я и думал… Ладно, я буду говорить текст — тихо, чтобы не сбивать — а вы мысленно повторяйте — слово в слово. При этом, приняв "позу моления" — с воздетыми кверху руками… или — смотрите сами, как вам самим покажется удобнее — представляйте себе, что вы на самом деле обращаетесь к тому, кто несоизмеримо выше и сильнее вас — пусть он находится хотя бы и прямо здесь, в этом мире… — Мы не возражали. Старец встал между нами — видимо, чтобы окончательно лишить нас возможности думать о вожделённом, а не о Боге — и, положив клюку перед собой, воздел руки к небу.

— Слушайте… — вскоре тихо сказал он. Мы прислушались. — И повторяйте… — добавил он шёпотом. Мы едва не прыснули, вспомнив о том, что только что в ответ на его "слушайте" оба ожидали услышать "откровения свыше". — Лучше — молча. Чтобы язык не заплетался… — Мы, поразмыслив, кивнули.

— О, вездесущий Отче наш! — Начал ровно, без надрыва и какого-либо преклонения, но — с известной долей какой-то торжественной искренности — говорить монах.

— О, вездесущий Отче наш! — Молча вторили ему мы, воздев руки к небу.

— Обрати взор свой на взалкавших счастия Любви отпрысков своих! — Продолжил монах, едва мы мысленно закончили предыдущую фразу. Я сказал "едва мы закончили" — это верно: я почему-то "слышал" Айше, а она — меня. Мы действительно "говорили" хором, и, если кто-то запинался — другой терпеливо ждал. А монах ждал нас обоих — чтобы, едва мы выговоримся, предложить следующую порцию "обращения"…