Проклятие Раффы - страница 6

— Что касается тебя — ты сам проговорился, — развёл руками старик, — а что касается её — у меня слабое зрение…

— А при чём здесь слабое зрение? — Недоумённо поинтересовался я.

— Значит — острый слух… — Улыбнулся старик. — Я, увы, слишком хорошо слышу всё, что происходит иногда в ванной… — Айше, взвизгнув от стыда, сделала отчаянную попытку зарыться головой в моё плечо.

— Не надо стесняться… — Ласково сказал старик. — Вы оба этим грешны, значит — вам обоим надлежит просто продемонстрировать друг другу этот свой грех, и, уже вдвоём испытав его сладость, заменить его вскоре ещё более сладостным времяпровождением… Я помогу вам.

— В чём? — Не понял я.

— В этом. — Улыбнулся старик. — Я расскажу вам то, что вам понадобится, чтобы избежать самых распространённых ошибок. Остальное будет зависеть лт вас. Только от вас… — Я взглянул в зеркало. Уши были совершенно пунцовыми, лицо неестественно белым. У Айше всё лицо было красным, зарёванным и милым… Немного "несмело счастливым", я бы сказал. Будучи уличённой в том, чего, по-видимому, жутко стеснялась, она несмело пыталась порадоваться тому, что "всё обошлось", что "это можно", что она "не одна такая", что, может, она совсем не "испорченная" и не "порочная"… Я, как мог, старался приободрить её ласковым взглядом. Она расцвела нерешительной благодарностью.

— Итак, — продолжил монах, — каждый из вас только что узнал о другом то, что тот скрывал едва ли не тщательнее всего на свете… Вы по прежнему любите друг друга, не передумали и хотите связать ваши судьбы?

— Пожалуй — даже больше, чем прежде… — взглянув на свою избранницу, нерешительно вымолвил я. Она согласно закивала головой. Похоже было, что каждый был даже рад "порочности" другого, может — просто потому, что теперь не надо было скрывать свой "порок"…

— Что ж — любовь земная порочна… — вздохнул старик. — Первый этап вы прошли. И, коль чувства ваши усилились — я окончательно решаюсь помочь вам. — Мы уставились на него: как, разве он раньше, ещё вчера — не решился? Он же, не замечая этого, продолжил:

— Нам нужен тёплый солнечный день. В начале октября их нужно ловить. Для начала нужно подготовить одеяния…

— Какие? — Поинтересовался я.

— Плащ для жениха… сорочку и покров для невесты… — Вздохнул старик. — Плащ — обычная накидка, вроде тех, что носили мушкетёры. Сорочка — тонкая, белая, и — чтоб легко спадала с плеч… когда придёт для того время… Покров — просто белое покрывало. Можно — с ткаными узорами, но — не с цветными. Цвет плаща жениха не имеет значения — можете выбрать, какой сами захотите. Ещё нужна новая мягкая обувь, лучше — просто тапочки, но — не одёванные ни разу… И два полотенца. Больших. Да пара простынь размером поболе — вот, вроде, и всё… — Старик задумчиво пожевал губами. — Вы приготовьте всё это, а, как будет погожий денёк — так с самого утра и поедем…

— Куда?

— В уединённое место… Свершать таинство заключения семейного союза…

— Далеко?

— Не очень. Примерно час ехать на поезде, потом ещё почти час — идти.

— А ближе нельзя?

— Можно. Но — чем ближе, тем больше вероятность, что нам помешают.

— А почему с утра?

— Пока доедем — почти полдень. Пока всё закончится — как раз самое тёплое время и пройдёт. Да, кстати… — Старик пристально посмотрел на нас:

— Не забудьте, что вы должны быть чистыми, аки после бани. Как хотите — хоть каждый вечер мойтесь, хоть утром, едва солнце увидев — в баньку, а потом, быстренько — за мной да в поезд… Но — вы должны быть чистыми настолько, чтоб могли друг другу пятки лизать.

— Надеюсь, это не понадобится? — Нерешительно произнёс я.

— Это не обязательно. — Улыбнулся старик. — Но быть после бани — обязательно.

…Ясный день не заставил себя долго ждать: октябрь выдался на редкость тёплым. Наряды мы подобрали быстро: "мушкетёрский плащ" за один вечер изготовили из отреза материи, предназначавшегося мне для костюма; в качестве сорочки Айше нашла шёлковую тонкую ночную рубашку с совершенно голой спиной и на длинных бретелях, а "покровом" стала вышитая скатерть, специально для этого купленная в магазине "народное творчество". Старик, оглядев всё, одобрительно крякнул: