Проклятие весны - страница 26

— Всемогущая Брэйлиан! — Она судорожно выдохнула, а потом дико расхохоталась. — И все равно это было жутко.

Ухмыльнувшись, Дарик убрал кристалл в сумку ко второму.

— Напомни мне никогда не злить тебя.

Рейн тихо фыркнула.

— Напомни солнцу не светить.

Его брови поползли на лоб, и на лице появилось игриво уязвлённое выражение.

— Значит, я каждый день тебя злю?

— Нет, — призналась она. — Большую часть времени ты — мой герой.

Дарик коснулся подбородка Рейн, приподняв лицо. Их глаза встретились, и у неё перехватило дыхание.

Он погладил её по щеке, и его глубокий голос окутал Капельку, даря утешение и убежище. Дом.

— Ты моя героиня сегодня и каждый день, Рейн. Ты видела сквозь первую иллюзию. Ты добыла столь необходимые нам кровавые камни.

Рейн пыталась сдержать непролитые жгучие слёзы. Если она потеряет Дарика из-за Астреи Найтхолл, её сердце разобьётся и зачахнет, как Леден.

Дарик опустил руку и повернулся к выходу.

— Давай скорее покинем это место.

Кивнув, Рейн направилась навстречу свету.

Дарик испытал облегчение, когда они добрались до лошадей. Перевалило далеко за полночь, и он сколько смог набрал воды из глубокого ручья у подножья Альдер, а Рейн лишь силой мысли освободила ведьму с Пещер от зелёных пут. Разъярённая старуха изрыгала проклятия на их головы от входа в пещеры, но, к счастью, не на колдовском языке.

Несмотря на темноту и раненое плечо Рейн, они по молчаливому сговору сели верхом и скакали, пока не оказались более чем в лиге от ведьмы и её криков. Найденный ими пустой заброшенный фермерский дом оказался неплохим убежищем. Во всяком случае, в нём имелось три стены и половина крыши.

— Завтра будет теплее, — предсказала Рейн, принюхиваясь.

— Сегодня всё ещё холодно. — Дарик накинул ей на плечи дополнительный плащ.

Они в нескольких часах езды от любого города или постоялого двора, иначе он бы постарался найти им лучший ночлег. Вот в чём особенность магов: по своей сути они таинственны, обычно неприятны и живут отшельниками во всеми забытой глуши.

Дарик доверял инстинктам Рейн, особенно в отношении погоды. Возможно, завтра поутру их встретит первый настоящий весенний день, если весну без дождей можно таковой назвать.

— Мне нужно обработать рану на твоём плече. — Дарик сожалел, что не смог сделать этого раньше. Он принёс из тёмного угла шаткий табурет для дойки и поставил его у костра. — Присядь.

Рейн не спешила выполнить его просьбу.

— Всё хорошо.

Дарик не стал спорить на сей счёт. Сделанного не воротишь.

— Пропитанная кровью туника прилипла к струпьям, и мне придётся срезать ткань. А теперь, садись.

Тонкие брови Рейн удивлённо поползли вверх.

— С каких это пор ты стал таким властным?

— Добродушие переоценивают, если в результате любимые умирают от инфекции, — спокойно заявил Дарик.

Рейн поджала губы, словно собираясь возразить, но потом отбросила в сторону оба плаща и села спиной к нему.

— Доволен.

«Разве я много о чём просил?»

— Не совсем.

Через мгновение Рейн вздохнула.

— Я тоже.

Грядущее вернулось к ним, точно саван, тёмный и тяжёлый, заслонив лунный свет. Дарику пришлось полагаться только на разведённый им огонь.

С помощью кинжала Дарик разрезал блузу на спине Рейн, а затем осторожно снял ткань с плеча. Изо всех сил стараясь не любоваться видом обнажённой спины, однако жемчужная кожа и тонкий изгиб позвоночника служили пьянящим напоминанием о том, что они одни, и она частично обнажена перед ним.

— Дарик? — он услышал неуверенность в её голосе.

— Да?

«Мучительная пытка — не прикасаться к ней», — пронеслось в его голове.

— Неужели всё так плохо? Тебе же не придётся накладывать швы?

Он откашлялся, прежде чем ответить:

— Нет. Мне просто нужно обработать рану.

— Тебя не знобит? — Она нахмурилась, глядя на него через своё невредимое плечо. — У тебя охрип голос. Надеюсь, ты часом не заболел.

— Поверь мне, — пробормотал он, осторожно вытаскивая последний клочок ткани из раны. — Мне чересчур жарко.

Рейн высвободила руки из обвисшей блузы и прижала испорченную одежду к груди.

— А мне холодно. — Она вздрогнула, когда он отвёл её волосы в сторону.

— Это тебя согреет.