Проклятие весны - страница 28

Однако она была ещё большей эгоисткой, поскольку жаждала остаться с Дариком.

Только мысль о спасении всего дома и гарнизона солдат от потери средств к существованию и званий заставляла её колебаться.

Рейн крепко зажмурилась, пытаясь отгородиться от терзавших её чувств. Жизнь казалась более беззаботной, пока эмоции не сыграли в ней свою роль.

Она едва помнила тот период свой жизни. Такой расплывчатый и бесформенный, слишком огромный для её нынешнего восприятия. В голове остались лишь фрагменты воспоминаний или скорее впечатлений. А ещё ничтожная сила, которая по своей природе ничто по сравнению с мощью и свирепостью времён года.

Спустя время вернулся Дарик с большой охапкой дров, которой должно хватить на всю ночь. Он сложил их около костра и сел напротив.

— Почему ты назвал меня Рейн? — спросила она, глядя на него поверх пляшущего меж ними пламени.

— Что? — Он нахмурился, не спуская с неё глаз. — Тебе не нравится это имя?

— Отнюдь. Думаю, учитывая обстоятельства, оно подходит как нельзя лучше.

Некоторые поленья оказались либо смолистыми, либо влажными от снега. Прежде чем Дарик ответил, костёр стал потрескивать и шипеть.

— Сначала все просили тебя о дожде. Дождь. Дождь. Они повторяли это снова и снова, как заклинание. Или мольбу. — Он опустил взгляд и помешал ветки в костре. — Для меня это стало звучать, как имя, а иного у тебя не было.

— Я была весной, — напомнила она.

— Это нельзя назвать настоящим именем.

Рейн задумалась. Он прав. Она была сущностью, а не личностью.

— В любом случае, мне больше нравится Рейн. Оно гораздо красивее.

Дарик улыбнулся, но не оторвал глаз от огня. Помешивал. Тыкал.

«Почему же он не смотрит на меня?»

— Как твоё плечо? — спросил он после продолжительной паузы.

— Рана меня совсем не беспокоит. Вероятно, ты отличный целитель.

— Всё благодаря чудодейственной силе спиртного, использованного не по назначению, — заявил он нерешительным шутливым тоном.

— Лучше так, чем пить коварный напиток, — заметила Рейн. — Он может лишить нас воли и стереть все запреты.

Наконец он поднял голову, в его глазах пылала обжигающая смесь дыма и огня. Горячее пламя горящего меж ними костра.

— Ты робеешь предо мной, Рейн?

Приторно-медовое тепло разлилось по её телу.

— Сейчас меньше, чем несколько дней назад.

Губы Дарика приоткрылись. Глаза заблестели, казалось, он готов перепрыгнуть через огонь, сгрести в объятия и упиваться ею.

В животе Рейн взметнулись и затрепетали бабочки.

— Каков наш план действий? — спросила она, резко меняя тему, поскольку оборот, который принял их разговор, не сулил ничего хорошего. — Моквид? Ведьма с Кургана?

Дарик ещё мгновение совершенно неподвижно и внимательно изучал её, а затем бросил палку в огонь.

— Моквид растёт в лесу Лейтон. Во всяком случае, летом. Все курганы Ледена тоже недалеко от Котла Брэйлиан.

— Тогда нам нужно на запад, в Лейтон, — сказала Рейн.

Дарик кивнул.

— Надеюсь, мы найдём ведьму с Кургана, и она нас не проклянёт. — Обжигающая собственническая искра всё ещё полыхала в его взгляде, отчего низ живота у Рейн свело от чего-то плотского и дикого, затмив попытку Дарика отшутиться.

— И что ты сделаешь? — у неё охрип голос, в душе словно пробудился зверь, рычавший, чтобы она перевернула верх дном землю и небо, но удержала Дарика. — Если нам удастся снять проклятие с Ледена.

— Что я сделаю? — Уголки губ приподнялись в лёгкой улыбке, но голубые глаза скользнули по ней точно мягкий и в то же время тяжёлый бархат. Страсть заострила его черты, и Рейн вздрогнула, прежде чем он ответил: — Если ты захочешь, я буду целовать тебя до потери сознания, изучу снаружи и изнутри. Сделаю навсегда своей.

К тому времени, как они добрались до леса Лейтон, Рейн превратилась в тугой клубок нервов и желания. Длительное пребывание наедине с Дариком пагубно влияло на её тело и душу. Как можно изнывать от томления по чему-то ранее неизведанному? Интересные ощущения вспыхивали у неё внутри, словно мечущаяся от облака к облаку молния. Вспышки страсти и жара, ничто не способно было их заземлить.

Священный лес скрипел и стонал, вторя её скованности после слишком длинного путешествия верхом на Арджуне и переменчивого настроения. Дарик тоже выказывал признаки раздражения, и они время от времени придирались друг к другу, а спустя несколько минут снова спокойно говорили.