Прокурор по вызову - страница 28

Он на прощание еще раз саданул по крыше и спрыгнул на землю.

Хмуренко пришел в себя оттого, что кто-то тряс его за плечо. В глазах по-прежнему было темно. Первым делом он нашарил бардачок и сунул руку внутрь. Деньги вроде целы. Он осторожно покрутил головой и поморгал. Вроде все нормально, а не видно ничего потому, что кровь из разбитого лба затекает в глаза. Хмуренко вытер лицо платком, а другим зажал рану.

Попробовал завестись, ничего не получилось.

– Глухо! Я смотрел. Придется техничку вызывать. – Через разбитое лобовое стекло на него смотрел старичок, видимо водитель вишневых «Жигулей». – Вам нужна помощь? Кажется, Александр Сергеевич?

– Да, Александр Сергеевич. Спасибо, помощь не нужна.

– А я, между прочим, Александр Сергеевич, член партии с одна тысяча девятьсот сорок третьего года! – Старик потряс жилистым кулаком. – И между прочим, вы разбили мою машину. Я иду вызывать милицию!

Хмуренко посмотрел на часы. Без сознания он был не больше минуты.

– Потом милицию! На сколько тысяч, по-вашему, я вас протаранил?

Старик зашевелил губами, подсчитывая убытки.

– На две. Долларов, – уточнил он.

– Какие доллары? – усмехнулся Хмуренко. – Вы же партиец с полувековым стажем!

– С вами научишься.

– Так, а сколько стоило это средство передвижения полчаса назад?

– Столько же: две тысячи.

Хмуренко недоверчиво посмотрел на древний, проржавевший местами кузов «копейки», но препираться не стал.

– Покупаю! – Он выгреб деньги из бардачка за пазуху и отсчитал две тысячи обалдевшему старику. – А теперь поехали в Останкино, побыстрее!

Турецкий уже в десятый, наверное, раз сверялся со схемой, нарисованной Лидочкой, – как найти дачу Шестова. Лидочка старалась, минут пять вычерчивала и подписывала все маломальские ориентиры на местности, и все без толку: туман. Съезд с Рижского шоссе на проселок он еще кое-как нашел, и то не без приключений. Сзади шла бежевая «пятерка», за рулем пацан лет двадцати, зазевался и чуть не долбанул служебную «Волгу» Турецкого в зад. «Там одна нормальная грунтовка, местами асфальтированная, остальные дороги – сплошные колдобины, не ошибетесь». Как же тут не ошибиться! Дождь, туман, полевые работы, на «нормальную грунтовку» трактора натащили столько грязи, что отличить ее от остальных проселков стало невозможно.

Он несколько раз сворачивал не туда, возвращался, увязал, скреб днищем о щебенку и за всю дорогу не встретил ни единого человека, как будто вымер целый район.

И все– таки ему повезло в итоге: добравшись до Веледникова и отыскав по плану центр села, он увидел участкового. Участковый загрузил в служебный «уазик» какую-то арматуру и, похоже, собирался отбыть далеко и надолго, опоздай Турецкий хоть на минуту, -считай, съездил зря.

– Генеральная прокуратура, – произнес он солидно и с достоинством, демонстрируя участковому удостоверение, – следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович.

Участковый был пенсионного возраста, человек старой закалки, но при словах «Генеральная прокуратура» не смог скрыть улыбки. От расспросов на тему «ну, как там поживает наш генеральный», правда, воздержался.

– Семенов, – представился он, козырнув, – Петр Семенович.

– Я по поводу пожара.

– А-а, там, где дачник сгорел. Езжайте следом, покажу.

Ехать пришлось минуты две. «Уазик» остановился возле металлических ворот. Они были заперты на висячий замок изнутри. Участок, небольшой, примерно четыре сотки, со стороны дороги был огорожен кирпичным забором, остальная часть периметра обнесена проволочной сеткой. Турецкий подергал калитку – тоже заперта.

Петр Семенович вышел из машины и стал рядом с Турецким.

– Загорелось ночью, примерно часов в одиннадцать или в половине двенадцатого. Видите выгоревшую раму? Это столовая. Есть еще маленькая комната и деревянная пристройка с той стороны дома – веранда. Вот эта веранда и сгорела, ну и столовая тоже. Там камин был. Он, Шестов то есть, с вечера подбросил дров и лег спать. Искра, видать, попала на ковер, и пошло-поехало. Собственно, в зале, где он спал, огня большого не было, он в дыму задохнулся, бедолага. – Семенов глубоко вздохнул, снял фуражку и вытер платком несуществующий пот на лысине.