Пропавшая кузина - страница 10

— Пойдем, конечно, — Альберт коротко хихикнул.

До фехтовальной залы никто пока, кроме нас, не добрался, и Альберту пришлось поискать служителя, чтобы он нам открыл. Как я и предполагал, граф выбрал саблю, так уж саблю. Настоящую боевую кавалерийскую саблю, длинную, изогнутую, с прикрывающей руку гардой. Мы вместе убедились, что сабля должным образом затуплена, сбросили кафтаны и шапки, надели защитные очки, кожаные фартуки и перчатки с крагами, после чего встали в позицию, договорившись сражаться до шести пропущенных одним из нас ударов и уколов.

Памятуя науку есаула Турчанинова, я старался уклоняться от ударов и выпадов Альберта, тем более парировать их, даже предчувствуя, как и куда они будут нанесены, оказалось не так-то просто. Все же длина и вес оружия увеличивают силу удара, а изрядная кривизна сабельного клинка позволяет наносить очень хитрые и коварные уколы. Однако же легкость и меньшая длина клинка шашки давали мне возможность быстро им вертеть, так, что Альберт иной раз не успевал уследить за моим оружием и пропускал удары и уколы, пусть и довольно легкие.

При счете два-два я обнаружил, что в зале мы уже не одни. Несколько человек следили за нашим поединком и вполголоса его комментировали. Ну да ладно, пусть себе смотрят…

Я успел еще дважды уколоть Альберта в корпус, едва увернулся от мощного рубящего удара, направленного в мое левое плечо, а потом изловчился от души рубануть графа по запястью оружной руки. Фон Шлиппенбах вскрикнул, отступил, но показал готовность продолжать. Силен, однако…

— Остановить бой! — неожиданно приказал один из зрителей, постарше, пожалуй, Альберта, высокий и атлетично сложенный парень со столь же породистым лицом. Кажется, его приказы здесь принято было исполнять, потому что Альберт тут же отступил снова и отсалютовал мне саблей. Пришлось и мне сделать то же самое.

— Ты что, Фриц?! — возмутился граф. — Почему ты нас остановил?

— Потому что ты уже проиграл.

— С чего ты взял? — хм, возмущаться-то Альберт возмущался, но нарушить приказ, похоже и не думал. — Мы договорились до шести поражений!

— Кто из нас изучает медицину, ты или я? — вопросил вмешавшийся в наши дела Фриц.

— Ты, — признал Альберт.

— Именно, что я, — подтвердил Фриц. — И как почти что врач я тебе говорю, что будь у вас не затупленное оружие, последний удар просто срубил бы тебе кисть вместе с саблей. Хотя, пожалуй, и он бы не потребовался — ты и так бы истек кровью и сражаться уже не смог. Представь меня победителю.

— Алексис, позвольте представить вам Фридриха Александра барона фон Мюлленберга. Барон, рад вам представить боярина, по-нашему, графа Алексиса Филипповича Левского, — надо же, из бояричей в бояре меня перевел, а отчество все-таки запомнил правильно.

— Вы русский? — спросил барон, как будто и так не понятно.

— Русский, — каков вопрос, таков и ответ.

— Граф, вы позволите поближе рассмотреть ваше оружие? — какой-то этот барон прилипчивый. И явно не просто так…

— Прошу, — я передал ему шашку.

— Никогда не видел и не слышал о таком, — удивился барон. — Это русская сабля?

— Это называется шашка, — пришлось повторить ликбез. — Оружие диких горцев Кавказа. И наших кавалеристов в тех местах тоже. В горах кавалерия часто спешивается, и в этом случае шашка намного удобнее обычной сабли. Я взял у барона шашку обратно, вложил ее в ножны, повесил их через плечо, показав, как именно должна висеть шашка на боку, и тут же обнажил ее снова, продолжив движение рубящим ударом. — Попробуйте сами, барон — я повторно убрал шашку в ножны и передал ее фон Мюлленбергу.

Барон попробовал. Первый раз с непривычки получилось у него не очень, но товарищ оказался упорным и раза с четвертого у него вышло как надо. Он еще так и этак покрутил шашку в руках, вложил ее в ножны и вернул мне.

— Да, для спешенного кавалериста, пожалуй, идеальное оружие. Но в поединке против сабли с ним нужно особое умение…

— Шашка вообще оружие не для поединка, — я пожал плечами. Они что, не понимают очевидных вещей? — Это оружие для боя. Ударил, поразил, увернулся и рубишь или колешь следующего.